– Мне с тобой тоже удивительно хорошо. Я понимаю, что мы пока не очень хорошо знаем друг друга, но я бы тоже хотела попробовать.
Джим, который последние три с половиной минуты сидел, затаив дыхание, облегченно вдохнул и улыбнулся.
– Замечательно! Это просто замечательно!
– Я не знаю, что ответить тебе прямо сейчас. Это ничего?
– Да, конечно, это нормально. Все здорово. Я рад уже тому, что ты не врезала мне кулаком по физиономии и не затолкала пинками в пруд.
– Ну, с чего бы мне так себя вести? – мягко сказала Элис.
Они поцеловались. Она была счастлива, удовлетворена и чувствовала себя в безопасности. Потому что иногда после долгого-долгого плавания по длинному черному озеру так приятно бывает выбраться на камни и погреться на солнышке.
Тем временем в Риме
До отлета оставалось десять минут, и я, немного нервничая, делала частые глубокие вдохи. Ну ладно, чего скромничать: на самом деле нервничала я очень сильно.
Странное ощущение, когда узнаешь о себе нечто новое и ненормальное. Говорят, что с возрастом люди больше боятся, более подвержены разным фобиям, но, когда неожиданно осознаешь, что должен добавить новый пункт в список своих ненормальностей, это по-прежнему вызывает шок. Когда я поднималась на борт самолета, я абсолютно ни о чем не переживала. Но сейчас, сидя в кресле и чувствуя, как пролетают минуты, я почему-то все больше и больше нервничала. Каким образом самолеты вообще держатся в воздухе? Что мешает им рухнуть на землю? Какой, наверное, ужас – находиться в сознании в те последние минуты, когда самолет отвесно падает вниз. О чем бы я думала в такой момент?.. По мере того, как физика воздушных путешествий становилась для меня все более непостижимым явлением и росло мое убеждение, что живой мне до Рима никогда не добраться, у меня начался, как я теперь понимаю, приступ паники. Меня прошиб пот, дыхание стало тяжелым и натужным. И я понятия не имела, с чего бы это. Мое путешествие из Нью-Йорка в Париж прошло совершенно без проблем. Возможно, психотерапевт сказал бы, что я нервничаю, потому что лечу одна, в незнакомый город, где я никого не знаю и меня никто не ждет; потому что я планирую проводить в Риме свои «исследования», но на самом деле даже не представляю, с чего начать. Возможно, до меня наконец дошло, что я бросила свою работу и дом, не имея никакого плана в голове. Каковы бы ни были причины, я поняла: к кому мне обратиться в такой момент, как не к своему личному гуру? К счастью, она сразу взяла трубку.
– О’кей, Джулия. Итак, закрой глаза и начинай дышать диафрагмой, – сказала Серена успокаивающим голосом свами. – Представь себе, что из твоего пупка прямо перед тобой в самолет вырывается луч белого света.
Я сидела и представляла.
– Это белый свет покоя, безопасности и защиты, и сейчас он заполняет собой самолет, потом – все небо, а затем – весь мир. И ты находишься в полной безопасности.
Мое дыхание начало успокаиваться. Сердцебиение замедлилось. Это работало. Я открыла глаза. Прямо передо мной стоял Томас.
– Эй, привет, мисс Провинциалка! Похоже, мое место как раз рядом с вашим.
Все мое тело содрогнулось от удивления, и кропотливый труд моей подруги мгновенно пошел прахом.
– Хм… Серена, я тебе перезвоню.
– О’кей. Но я хотела тебе еще кое-что сказать. Ты должна поехать в Индию. Я имею в виду, их духовность, их культура… Все говорят, что поездка в Индию – это по-настоящему мощный жизненный опыт.
– О’кей, я над этим подумаю. Спасибо.
– Нет, правда. Говорят, что это меняет всю жизнь…
– О’кей. Поговорим об этом позже. Пока, и спасибо тебе! – Я сбросила вызов и оглянулась на Томаса, который излучал особый, свой собственный луч белого света.
– Что вы здесь делаете?
– Я решил поехать с вами. Подумал, что мог бы заняться в Риме своим бизнесом.
Он сделал неопределенный жест, чтобы я пропустила его на место. Я встала и вышла в проход между креслами.
– Я, конечно, нечасто летаю экономклассом, – сказал Томас, когда прошел к своему месту и мы уселись. – Но на этот раз решил сделать исключение. – Пристегнув ремень безопасности и оглядевшись по сторонам, он добавил: – Господи, туристический вариант. Настоящая трагедия.
Томас заметил, что происшедшее все еще не укладывается у меня в голове.
– Ваш маршрут я узнал от Стива. Плюс у меня есть кое-какие связи в «Алиталии».
Он улыбнулся и сжал мое запястье. Я покраснела, вынула из сумочки мятную жвачку и сунула ее в рот. По громкой связи начали объявлять, что наш самолет взлетает, и я попыталась скрыть свою потливость и отдышку. Было бы крайне унизительно поддаться первой в жизни панической атаке на газах у Томаса. Что он подумает? Сначала была Чудачка из Нью-Йорка, а теперь еще и Ненормальная из Нью-Йорка. То обстоятельство, что у меня самой открылись глаза на то, кто я есть на самом деле, еще не означало, что он тоже должен узнать об этом немедленно. Пока Томас устраивался, пытаясь поудобнее примостить свои колени, а стюардессы ходили по проходу, проверяя, пристегнуты ли ремни, у меня вырвался тихий крик. Томас встревоженно оглянулся на меня.
– Простите. Я просто… Со мной что-то происходит. Мне кажется, что я умираю. Или тону. В общем, что-то такое. Простите, – прошептала я.
Томас наклонился ко мне поближе.
– А раньше с вами такое бывало?
Я отрицательно замотала головой.
– У вас сейчас что-то вроде приступа паники, да?
Я кивнула.
– Да. Думаю, да.
Я попыталась вцепиться в подлокотники по обе стороны от меня, но случайно при этом схватила Томаса за руку. Я наклонилась вперед и принялась судорожно хватать воздух ртом.
– Простите, у вас все в порядке? – спросила стюардесса у Томаса.
– Да, конечно. У нее просто живот разболелся. С ней все будет хорошо.
Когда стюардесса отошла, Томас полез в свою сумку.
– Джулия, вы должны принять вот это, прямо сейчас. Прошу вас. Это поможет вам успокоиться.
Я резко откинулась на спинку кресла и выдохнула:
– Не могу поверить, что оказалась перед вами в таком виде. Это ужасно унизительно.
– Будем переживать об этом чуть позже, а пока что просто возьмите эту таблетку и быстро проглотите ее, пожалуйста.
– Что это?
– Лексомил. Французский валиум. Мы едим его как конфеты.
Я проглотила крошечную белую таблетку, не запив ее водой.
– Большое спасибо, – произнесла я и сделала еще один судорожный вдох.
Я уже начала чувствовать себя спокойнее.
– Вероятно, скоро вы уснете. – Томас накрыл мою ладонь своей. – Какая жалость, что у нас не будет возможности поговорить, – сказал он и сверкнул своими синими глазами.
