– Что ж, спасибо, – сказал Томас. – Так оно и есть. – Он посмотрел на меня. Его синие глаза были полны озорства.
– Не хотите ли поужинать с нами прямо сейчас? – предложила Сара. – Было бы так приятно поговорить с людьми с Запада и послушать, что творится в мире. У них тут есть CNN, но я все равно порой чувствую себя в изоляции.
На самом деле мне совсем не хотелось проводить последний вечер в Убуде с еще одной парой, но я не знала, как ей отказать. Томас, по крайней мере, попытался это сделать.
– Думаю, сегодня вечером нам не совсем удобно. Завтра утром мы уезжаем в Куту… – начал он, как обычно, полагаясь на свое обаяние.
– Прошу вас, я отчаянно нуждаюсь в общении с западными людьми! – перебила его Сара. – Пусть это будет ранний ужин, чтобы остаток вечера был у вас свободен. Давайте сходим в кафе «Лотос». Там очень красиво.
Дальше упрямиться мы были просто не в состоянии.
– С удовольствием, – в итоге сдалась я.
Мы с Томасом шли по дороге на несколько шагов впереди них. Между нами повисло молчание, и я не нарушала его. Но потом я повернулась к Томасу и сказала:
– Так мы с тобой, выходит, влюблены?
И он ответил:
– Да. Влюблены.
Добравшись до кафе «Лотос», мы, похоже, заняли лучшие места во всем заведении, прямо у пруда, освещенного крошечными светильниками, которые живописно подсвечивали окружавшие его очень старые деревья; вдоль берега выстроились каменные горгульи, из пасти которых лилась вода. На другой стороне пруда возвышался великолепный храм, Пура Таман Кемуда Сарасвати. Это было невероятно экзотично, совсем в стиле фильма «Лара Крофт: Расхитительница гробниц», однако при этом очень аскетично и строго. Было совершенно невозможно не склонить голову перед таким величием. Томас заказал нам бутылку вина, и мы начали знакомиться ближе. Сара села возле меня, а Мейд – рядом с Томасом. В общем, мы все сидели идеально для того, чтобы наблюдать за своими возлюбленными.
– Сколько времени вы здесь находитесь? – спросила Сара.
– Неделю, – ответила я.
– Как здорово! А вы не ходили два дня назад смотреть церемонию кремации? Это было очень впечатляющее зрелище.
Мы с Томасом улыбнулись и покачали головами.
– А в Обезьяньем лесу вы были? Я очень люблю обезьян и нахожу их чрезвычайно забавными.
Я снова смущенно покачала головой.
– Нет, туда мы не добрались.
– А как насчет похода на гору Батур? Что, тоже нет?
Мы в очередной раз дружно покачали головами.
– На самом деле мы практически не выходили из отеля, – откровенно признался Саре Томас. – Это очень романтичное место.
– Ага. – Она многозначительно улыбнулась. – Я вас понимаю. – Сара с любовью посмотрела на Мейда. – Бали – просто исключительное место для любви.
Томас взял меня за руку через стол и подтвердил:
– Это так.
– Очевидно, есть что-то такое в местном ландшафте, но также и в балийской культуре, в их преданности искусству, красоте и религии. Все это… просто потрясает. – Сара нежно убрала прядь волос, упавшую Мейду на глаза. – Невозможно удержаться, чтобы не увлечься этим.
Наконец подал голос и Мейд:
– Да, Бали… Этот остров посвящен всем видам любви: любви к Богу, любви к танцу, музыке, семье и… любви романтической.
Сара потянулась к нему через стол. Он обеими руками взял ее ладонь и нежно поцеловал ее. Что в этом криминального?
Ничего, за исключением того, что мне по-прежнему трудно было проигнорировать тот факт, что по возрасту она годилась ему в матери. По правде говоря, то же самое я чувствую и когда вижу пожилого мужчину с женщиной, которая значительно моложе его. Однажды на улице я встретила Билли Джоэла с молодой женой и подумала: «Ему следовало бы оплачивать ее обучение в колледже, а не заниматься с ней сексом».
Но кто я такая, чтобы судить Билли Джоэла? Или Сару с Мейдом? Если они счастливы, пусть так и будет.
За второй бутылкой мы охватили огромное количество разных тем. Мейд рассказал о стиле жизни на Бали, о семьях, которые живут здесь одним большим лагерем: родители, их дети, жены детей со своими семьями селятся в отдельных домиках, расположенных вокруг одного общего внутреннего двора. Мейд также кое-что разъяснил относительно индуизма, насчет смерти и убеждения, что жизнь человека представляет собой цикл из собственно жизни, смерти и реинкарнации, который повторяется до тех пор, пока душа не достигнет вершины просвещения, самадхи.
А Сара тем временем двигалась к вершине опьянения; она пересела поближе к Мейду и начала клониться к нему, то и дело укладывая голову ему на плечо, словно расчувствовавшаяся девочка-подросток. Сидевшая за соседним столиком английская пара не отрывала от них глаз. У Сары уже притупилось чувство такта, и она говорила, пожалуй, слишком громко:
– А я знаю, что они думают. Они думают, что из-за моего возраста Мейд просто использует меня. Но он у меня ничего не просит. Вообще ничего.
Я кивнула, давая понять, что понимаю ее.
Сара отпила вина.
– Мы познакомились на пляже в Куте. Мейд подошел ко мне и сказал, что я самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Конечно, я понимала, что все это полная ерунда, но все равно мне было ужасно приятно.
Сара, видимо, что-то уловила в выражении моего лица, хоть я вовсю старалась выглядеть участливой.
– Это не то, что вы думаете. Мейд сел на песок рядом со мной, и мы с ним просто разговаривали. Разговаривали, разговаривали часами. Это было восхитительно.
– Звучит очень романтично, – одобрительно сказала я.
Теперь Сара вела себя более настойчиво и несколько шумно. Чтобы подчеркнуть значение своих слов, она начала стучать пальцем по столу.
– Он никогда ни о чем меня не просил. Я говорю совершенно серьезно. Я купила ему мотоцикл, потому что сама этого захотела. Я давала деньги его семье, ведь люблю Мейда и хочу ему помочь. Они очень бедные. Он живет со мной, и я плачу́ за нас обоих, потому что могу это делать и потому, что получаю от этого удовольствие. Но сам он никогда ни о чем меня не просил. Никогда! Мейд работает в магазине тут неподалеку. Каждый день. И у него поразительное отношение к труду. – Сара пьяным взглядом в упор уставилась на англичан и еще громче повторила: – Да, поразительное отношение к труду!
Англичане молча посмотрели на нее, потом переглянулись. Мужчина помахал рукой официантке и попросил принести счет.
– Уже поздно. Наверное, нам пора идти, – сказала я, неловко заерзав на стуле.
Сара немного нахмурилась и обвила Мейда руками.
– Он любит меня сильнее, чем любой из мужчин, которых я когда-либо знала. И меня иногда начинает от всего этого тошнить. В смысле, от всех этих взглядов.
