Уилл едва прикасался к ней, но эти легкие касания его пальцев передавали весь жар и чувство любовных объятий.
– Ты хочешь свести меня с ума, да? – почти прошептал он.
Глубина его взгляда парализовала Эви, заставив сердце тяжело забиться, разгоняя горячую кровь. Где-то в его глубине ее существа появилась дрожь, и она постепенно охватила ее всю, у Эви затряслись даже пальцы.
– Уилл… – с усилием произнесла она. – Чего ты хочешь?
Он словно очнулся от наваждения, его взгляд ожил. Уилл быстро осмотрелся по сторонам, нежно провел пальцем по ее шее и вздохнул. Кровь тяжелыми толчками стучала у Эви в ушах, мешая понимать происходящее.
Уилл на несколько дюймов отодвинулся от Эви.
– Одному Богу известно, что я делаю, – пробормотал он, будто обращаясь к себе самому.
– Если ты этого не знаешь, то я уж точно тебе ничего не могу объяснить, – сказала Эви, раздосадованная очередной мгновенной сменой его поведения.
Если именно таков новый Уилл, то Эви не уверена в том, что он ей нравится. Хотя, честно говоря, ей очень нравятся его прикосновения, но ему она ни за что в этом не признается.
К счастью, Уилл рассмеялся, и она немного приободрилась.
– Прости меня за сцену в столовой, – проговорил он. – Я вовсе не собирался создавать для тебя проблемы. – Уилл взял в руки вожжи, но так и не тронул лошадей с места. Его взгляд застыл, а лицо помрачнело.
– Что-то не так? – спросила Эви, толкая локтем его в руку, твердостью напоминающую железяку.
Уилл поморщился.
– Да. Я должен извиниться за вчерашнее поведение моего… м-м-м… герцога Йоркского. Я даже представить не мог, что он может быть так груб. Мне очень жаль, Эви. Для тебя все это было ужасно.
Это, конечно, правда, но Эви прекрасно понимала, что и для Уилла эта сцена была отвратительна. Он сгорал от стыда, и Эви мысленно прокляла его отца за то, что тот публично унизил сына. Однако она понимала, что ее чрезмерное сочувствие смутит Уилла еще больше.
– Знаешь, что я хочу? Чтобы ты в первую очередь извинился передо мной за то, что начал разговор с Калистой. Полагаю, ты не знал, что она ужасная стерва, но это не служит тебе оправданием, – пошутила Эви.
Уилл понимающе улыбнулся уголком рта. Отпустив тормоз, он умело развернул лошадей и снова направил их на Пиккадилли.
– Ты права, я этого не знал. Но можешь мне поверить, теперь мое мнение в отношении этой особы полностью совпадает с твоим. Вчера вечером леди Калиста получила по заслугам.
Эви тихонько облегченно вздохнула. При одной мысли о том, что Уилл попался в лапы этой мегеры, ее начинало мутить. Не от ревности, твердо сказала себе Эви, а от того, что ее друг мог пасть жертвой гнусной ведьмы.
– Но как ты попал в когти Калисты? – поинтересовалась Эви. – Вы ведь даже не были знакомы. – Эви полночи ворочалась без сна, думая об этом обстоятельстве, были еще и другие вещи, но любопытство все еще донимало ее.
Уилл задумался, словно обдумывая ответ.
– Можешь это тоже отнести на счет герцога, – наконец ответил он. – Тот буквально бросил ее в мои объятия.
– Неужели? А мне показалось, что он читал тебе нотацию.
– Так и было до этого броска.
Эви внезапно понадобилось заняться содержимым своего ридикюля. Она не должна была задавать этот вопрос, но и смолчать не смогла.
– Полагаю, он говорил тебе что-то обо мне? – спросила она.
Уилл посмотрел на нее с сочувствием.
– Неужели это было так очевидно?
Эви подняла руку – таким был ее молчаливый ответ.
Уилл вздохнул.
– А я-то надеялся, что никто ничего не понял, – пробормотал он.
– Думаю, это заметила только я да капитан Джилбрайд, – успокоила Эви, решив не упоминать слов Аделин, которая заявила, что добрая половина гостей заметила, как герцог устроил Уиллу Эндикотту выволочку.
Уилл тихо выругался. Эви прикоснулась к его рукаву.
– Тебе ни к чему переживать из-за этого, Уилл, – сказала она. – Мне просто хотелось бы знать, чем я его обидела. – Она улыбнулась. – Я известна своим умением обижать людей, но это первый раз, когда я досадила особе королевской крови.
Ее слова вызвали сдержанную усмешку Эндикотта.
– Ты тут не причем, – попытался оправдаться он. – Мой от… герцог…
– Со мной ты можешь называть его высочество, как хочешь, – перебила Эви. – Герцог – твой отец, и тебе важно его отношение. Так и должно быть.
– Спасибо, – успокоился Уилл. – Мне трудно о нем говорить. И еще труднее думать о нем как об отце, если хочешь знать правду. Но меня вырастил дядя, и это он всегда был рядом со мной, а не герцог.
– Да, представляю, как трудно тебе было делить родственные чувства между ними. И все-таки перестань уходить от ответа, Волк. – Эви нарочно назвала его так. – Я буду донимать тебя, пока ты не скажешь, о чем он тебе говорил. – То, что Уилл совершенно очевидно увиливал от ответа, вызывало одновременно любопытство Эви и заставляло ее тревожиться за него.
– А я уж и забыл, какая ты ворчунья, Эви. Нет, погоди. Я не…
– Может, мне стоит ударить тебя по башке?
– Нет, прекрати! Я тебе скажу. Но бить возницу по голове не рекомендуется, когда ему нужно провести экипаж через Мейфэр.
К этому времени они уже подъехали к окраине Мейфэр и направлялись к Лестер-сквер. Увлеченная разговором, Эви почти не обращала внимания на суету лондонских улиц.
– Мой отец, – осторожно начал Уилл, – проявил интерес к моему будущему.
– Но это же замечательно, разве не так?
– В некотором смысле – да, но, похоже, он хочет примерить на себя роль свата.
Эви понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл его слов.
– Конечно, – наконец промолвила она. – Он хочет, чтобы ты женился на богатой наследнице, благовоспитанной и красивой, которая поможет тебе занять подобающее место в обществе. Но не на такой, как я, с точки зрения герцога.
Уилл посмотрел на Эви оценивающе.
– Ты всегда была умна, как дьявол, Эви.
– Тем лучше для меня. Надеюсь, ты сообщил своему отцу, что я не имею на тебя никаких видов?
Уилл покачал головой.
– По мнению отца, это я обращаю на тебя внимание.
У Эви перехватило горло.
– Ты должен был сказать ему, что это не так, – хрипло проговорила она.
– Он не дал мне слова сказать. Дав мне нагоняй, он тут же представил меня леди Калисте. – Уилл иронично посмотрел на Эви. – Остальное тебе известно.
Эви решила, что объяснение Уилла вполне правдоподобно. Но что-то подсказывало ей, что не стоит дальше настаивать на объяснениях, и тому существовала тысяча причин, о которых она вскоре вспомнит.
