Он поднес пузырек к носу Васи и тут же отдернул, потому что юноша резко мотнул головой и открыл глаза. Поначалу бессмысленные, они остановились на встревоженном лице Николая Николаевича, приняли более определенное выражение, и Вася попытался подняться:
– Дядюшка…
– Лежи-лежи, – остановил его Муравьев. – Только объясни, что с тобой?
– У него явно грудная жаба, – сказал Стадлер. – Бледность, пот, холодные руки – пощупайте, какие у него холодные руки.
Николай Николаевич пощупал – действительно, руки были как лед.
– И что же делать? Я слышал, что грудная жаба – это очень опасно.
– Нужен доктор, не лекарь, а настоящий хороший врач. Здесь есть врачи?
– Я-таки могу помочь, – раздался от двери голос Шмыйловича. Все обернулись к нему.
– Ты – доктор?! – изумился Стадлер.
– Нет-нет-нет, – заторопился хозяин. – Вы меня не так поняли. Я знаю, где найти доктора. Он живет тут недалеко, на Дамской улице, в бывшем доме Трубецкой. Иван Сергеевич Персин. Очень хороший доктор! Он мне вылечил геморрой, а Розе – это моя жена…
– Хватит болтать! – рявкнул Муравьев. – Немедленно пошлите за доктором!
Шмыйлович мгновенно исчез. Генерал обратился к адъютанту:
– Где болит, Вася? У тебя где-нибудь болит?
– Ничего, дядюшка, – снова попытался приподняться тот, – уже проходит. Не в первый раз.
– Вот как? – нахмурился Муравьев. – Что же ты молчал?
– А что говорить? Я же офицер, а не мальчик и не красна девица…
– Ваше превосходительство, – заглянул в номер казак, – там этот пришел, Заволышин. Что прикажете?
Муравьев раздраженно отмахнулся.
– Вы идите, Николай Николаевич, – мягко сказал Стадлер. – Мы здесь сами управимся.
– Идите… пожалуйста… – с трудом переводя дыхание, произнес Вася. – Я его… еле уговорил…
– Вот как! – вспыхнул Муравьев. Лицо его стало наливаться кровью. Вася, несмотря на слабость, уловил грозные нотки в голосе шефа.
– Не сердитесь… прошу вас…
– Ладно, как скажешь. – Муравьев поднялся. – Ну, идем, – кивнул казаку. – Где он, твой Заволишин?
4
Дмитрий Иринархович в плаще и широкополой шляпе прохаживался по общей зале трактира, расположенного на первом этаже. Он был настолько погружен в свои мысли, что заметил генерала лишь тогда, когда тот окликнул его, спускаясь по лестнице:
– Господин Завалишин!
Декабрист оглянулся, вскинул голову, отчего его темно-русая лопатообразная борода встопорщилась, бросил по-морскому два пальца к шляпе:
– Честь имею!
– Что это вы меня так приветствуете? Вы же не офицер.
– Я – морской офицер и всегда им останусь, невзирая на приговоры, – с пафосным достоинством ответил Завалишин.
Э, да ты, братец, и верно, с большим самомнением, подумал Муравьев. Тебе только в паре с нашим Стадлером быть. Ну да ладно, это неважно, что-то доктора долго нет, живет недалеко и где-то запропастился?
Словно откликнувшись на его невысказанный вопрос, уличная дверь распахнулась и в зал вошел высокий широкоплечий человек в сюртуке и сапогах, в мягкой шляпе. Аккуратно подстриженная бородка и усы придавали ему вид модного художника. В руках у него был небольшой саквояж и свернутый зонт.
– Здравствуйте, господа! Где больной? – пророкотал он густым баритоном.
Завалишин поздоровался кивком и недоуменно пожал плечами, а Муравьев указал на лестницу:
– Сюда, сударь, на второй этаж. Там вас встретят.
Быстрыми крупными шагами доктор прошел через залу и очень легко для своей фигуры взбежал по лестнице. Муравьев проводил его взглядом, облегченно вздохнул и повернулся к декабристу.
– Прошу вас позавтракать со мной.
– Благодарю.
Завалишин снял шляпу и плащ, отдал подскочившему половому и вслед за генералом прошел в отдельный кабинет, где уже был накрыт стол на двоих.
– Заболел кто-то из вашего сопровождения? – спросил он, сев по приглашению напротив Муравьева.
– Да, мой адъютант. Предположительно, грудная жаба.
– Это кто? Уж не Василий ли Михайлович?
– Он самый, – вздохнул Николай Николаевич. – Такой молодой и вот… – он развел руками.
– Боже мой, беда-то какая! – воскликнул Завалишин, и Муравьев увидел в его серых глазах навернувшиеся слезы. – Грудная жаба – это ужасно!
– Вы способны так сочувствовать почти незнакомому человеку?
– Моя старшая сестра и матушка Василия Михайловича воспитывались вместе и весьма дружны.
Генерал покивал понимающе и вдруг сменил тему:
– Мне сказали, что вы не хотели со мной встречаться, – и уставился пронзительным взглядом в глаза декабриста.
Завалишин выдержал испытующий взгляд и спокойно ответил:
– Да, не хотел. Я встречаюсь с приезжими начальниками, только когда у меня есть к ним дело. Или, когда они меня требуют к себе, как вы сегодня.
– Я не требовал, – сказал Муравьев. – Я вас пригласил позавтракать и поговорить.
– Благодарю за приглашение. Чем могу быть вам полезен?
– Вот вы очень верно сказали – «полезен». Но не лично мне, а делу, которое я почитаю главным в моем нынешнем положении.
– Что же вы почитаете главным, ваше превосходительство?
– Называйте меня Николай Николаевич. А главным для себя и Отечества, Дмитрий Иринархович, почитаю возвращение Амура, некогда открытого и исследованного русскими казаками. Потому, будучи наслышан о вашем патриотизме, жду от вас толковых советов по наискорейшему устройству этого великого дела.
– Дело действительно великое. – Завалишин задумчиво помешал ложечкой чай, отхлебнул, посмотрел в окно. Муравьев терпеливо ждал продолжения. – Только, если браться за него всерьез, а не ради того, чтобы прослыть великим патриотом, коему были суждены лишь благие порывы и не более того, следует долго и основательно готовиться. И для начала выяснить, каковы потребности этого дела и края в целом и сможет ли государство его осилить.
– И что же вы посоветуете?
– Свои идеи по этому вопросу я изложил в мемории сенатору Толстому, проводившему ревизию. Вы можете с нею ознакомиться.
– Так давайте же ее сюда! – не удержался от восклицания Муравьев. У него даже глаза загорелись. Завалишин, видя такой энтузиазм, с явным удовольствием откинулся на спинку стула.
– Где она? – взволнованно продолжал Муравьев. – Надо за ней послать?
– Не надо никого посылать. – Завалишин встал и вышел из кабинета. Не прошло и минуты, вернулся, положил на стол перед генерал-губернатором довольно толстую тетрадь и снова сел за стол с видом очень довольного человека. – Это копия. Можете ознакомиться.
