Кавадзи настаивал разрешить ремонт в удобной бухте. Нет, не только это! Абэ Исе но ками взглянул на дело шире. Надо учиться. Вот они о чем там думают. Предоставить наилучшую бухту. Учение и бешеное вооружение. Их там уж не беспокоят договора и границы? Вот откуда их кажущееся безразличие.
Кавадзи, конечно, допустил оплошность, не угадав всей значительности дела, которое возлагается на него. Абэ Исе но ками, конечно, приглашал в замок Эгава Тародзаэмона и выслушал его мнение. Эгава Тародзаэмон опережает Саэмона но джо? Он выходит на высшее место? За наукой и за машиной будущее.
В храме Гёкусэнди на последующих заседаниях еще долго спорили по всем пунктам договора. Путятин просил поспешить, шел на уступки, потом отказывался от них и снова спорил. Он, как всегда, к одному и тому же возвращался по нескольку раз. Он говорил, что ему надо идти с «Дианой» в Хэда, а сам не уходил. День и ночь ручные машины работали на «Диане», откачивая воду из трюмов. А корабль все стоял на месте.
Путятин сказал, что прервет деловые разговоры на три дня. Сегодня Сочельник, а завтра Рождество – христианские праздники, он не может в эти дни работать.
– Приезжайте, пожалуйста, к нам, – приглашал он Старика и Кавадзи.
Кавадзи сказал, что занят и не может праздновать. В эти дни губернатор должен казнить много воров. Им будут рубить головы, а некоторых отравлять ядом. Все чиновники должны принимать участие в разборе дел.
Ему бы хотелось поехать на корабль, он очень любил бывать в опрятной и просторной кают-компании среди гостеприимного общества офицеров, которые всегда вели разговоры на самые неожиданные и непривычные темы. Он любил салон и библиотеки адмирала и в глубине души чувствовал самое дружеское расположение к этим людям, с которыми отдыхал от вечного напряжения в своей среде. Но причина не в заботах местного управления. Он и не мог отправиться на христианский праздник без разрешения высшего правительства, хотя Путятин очень настойчиво и радушно приглашал его. Поэтому он помянул про грязь, преступления и казни, желая показать, что в эти дни у него нет никакого праздника, а, напротив, что очень тяжкие и грязные дни.
Через несколько дней на заседании, протянувшемся до самого вечера, дали разрешение шестерым русским остаться на берегу и жить в храме Гёкусэнди после того, как Путятин со всеми людьми уйдет на «Диане». В Гёкусэнди остается Посьет с переводчиком Гошкевичем и с охраной. Будут продолжать переговоры и подготавливать текст вместе с японским секретарем Накамура Тамея.
Еще пришли из столицы суда с рисом. Борцы с эдоского рынка, голые до пояса, с грудями, как у женщин, с рук на руки перекидывали плетенные из соломы мешки с рисом, выбрасывая их из джонки на борт русского корабля.
Скоро у русских Новый год и они опять выпрашивать станут продукты, чтобы было чем угощать в праздник. На Новый год Кавадзи поехал бы охотно на «Диану». Но его не приглашали. Вообще отношения что-то уж очень просты и без церемоний, естественны до неприличия.
Сын Эгава Тародзаэмона привез тушу кабана. Таков сын у Эгава! Ему шестнадцать лет, а он уже отважный охотник. Как он не похож на детей эдоских чиновников! Сердце Кавадзи болит, когда он вспоминает о своих мальчиках.
В Нираяма, в имении Эгава-отца, живет теперь американец Накахама Мандзиро, по новому закону снова ставший японцем. Когда он возвратился из Америки, еще при старом сиогуне, многие князья и вельможи желали увидеть его и поговорить. Необычайные сведения, привезенные им, распространялись в обществе. Наконец его потребовал к себе сам сиогун. Перед лицом Верхнего Господина подвешены были бамбуки, что означало, что простолюдин Накахама Мандзиро его не видит и не смеет, под страхом смерти, на него посмотреть.
Теперь Эгава Тародзаэмон выпросил этого японца себе. Накахама живет в горах Идзу. Эгава советуется с ним. Накахама обучает сына Тародзаэмона всему, чему сам научился в Америке.
Но что же старый князь Мито? Что он думает обо всем этом? Наверное, из-за него все ответы так долго задерживаются.
Тушу кабана, убитого Эгава-младшим, послали на военной джонке в подарок Путятину. Корабль «Диана» все стоит и не уходит. И не тонет, хотя уже были и шторм и ветер. Проходят дни, а залатанный фрегат не движется. Накамура Тамея ездит на «Диану» каждый день. Возвращаясь, он обо всем докладывает Старику и Кавадзи.
В городе зажгли огромную кучу мусора. На «Диане» засвистели дудки, капитан закричал в рупор, и люди забегали по кораблю, они там перепугались. Эбису спустили баркас и осторожно опускали на веревках в него какую-то машину. Сто матросов прибыли на берег на баркасе и на шлюпках.
На берег побежал Накамура Тамея с чиновниками управления и с полицейскими. Возвратившись, Накамура доложил, что русские решили, что в городе пожар, и привезли пожарную машину.
– Как они надоели! – сказал Кавадзи. – Когда же они уйдут? Им надо ремонтировать свой корабль, а они все хотят спасать японцев и везут на берег пожарную машину.
– Может быть, судно их не может идти? – спросил Саэмон но джо. Вопрос этот давно его тревожил.
Накамура Тамея ответил, что эбису говорят, что в море судно может продержаться на заплатах три дня.
Хохотали в этот вечер до упаду. Но у Кавадзи всегда есть в запасе тяжелые думы. За последнее время ему кажется, что японские чиновники приема русских как бы находятся в пренебрежении у высшего правительства. Казалось бы, все одарены халатами за служебные подвиги и распорядительность, но на самом деле это лишь вознаграждение за тревоги и ужас, испытанные во время землетрясения.
«А дальше что? Ни денег, ни продовольствия! Мы живем впроголодь и стыдимся признаться в этом Путятину. Давно уже никто из нас не пробовал мяса».
Никаких указаний не делается, как вести переговоры. Никто не осведомляется, успешно ли подготавливается договор. Заключать договор назначены высшие чиновники, а никакого значения делу не придается. Усилия уполномоченных, кажется, перестали интересовать правительство в Эдо.
Кавадзи знает, в чем тут дело. Хорошего ничего не предвидится. Правительство в своих стараниях готовится к иному тяжелому будущему. Но надо делать свое дело и показывать, что не замечаешь странного поведения правительства. Странное, небывало странное положение!
– У них руль фальшивый и помпы все время работают. Вода к ним так и льется в корабль, как по трубе, – рассказывал Накамура.
Утром выступили из мглы и из полос тумана скалы и леса на каменных столбах среди моря. По бухте торжественно шло единственное белое рыбацкое судно.
– «Диана» ушла! Путятин уехал, – с восторгом сказал самурай, поднявшийся со своим господином на лесной холм, где теперь по утрам упражнялся Кавадзи.
После взмахов мечом и прыжков он возвратился в храм.
Один из его подданных рассказал новость. Кога купил свиную ногу. Он говорит, что до вечера будет есть свинину и валяться на циновках…
Кога Кинидзиро с любовью оглядывал свои найденные в грязи книги и остатки рукописей. Нельзя дома оставлять такие драгоценности. Он брал их с собой, все это, в каждую командировку. Ведь в Эдо часты пожары…
