– Что такое, Ваксиллиум? – спросила Стерис.
Она позволила снять с себя пальто и осталась в красивом красном платье, которое, похоже, было намеренно сшито так, чтобы целиком и полностью соответствовать моде, но казаться при этом не слишком вызывающим.
– Всего лишь отметил размер этого собрания, моя дорогая. – Ваксиллиум сложил ее пальто и вручил – вместе с собственной шляпой-котелком – поджидавшему слуге. – После возвращения в город я посетил довольно много приемов, и ни один из них не был столь многочисленным. Похоже, пригласили половину города.
– Что ж, это и впрямь особый случай. Женятся представители двух Домов с самыми большими связями. Они не хотели никого пропустить. Кроме тех, разумеется, кого пропустили намеренно. – Стерис протянула Ваксиллиуму руку.
Еще во время поездки в карете он получил детальную инструкцию о том, как именно следует ее держать. Его ладонь, легко касаясь, сверху оплетает кисть ее руки. Это выглядело чудовищно неестественно, однако Стерис настаивала, что так они продемонстрируют окружающим именно то, что нужно. И в самом деле, ступив на пол бального зала, они привлекли немало заинтересованных взглядов.
– Вы намекаете, что одна из целей этого свадебного ужина заключается не в том, чтобы кого-то пригласить, а в том, чтобы не пригласить? – уточнил Ваксиллиум.
– Именно. А чтобы достичь подобной цели, надо пригласить всех остальных. Йомены могущественны, пусть даже верят в Обломки. Жуткая религия. Страшно представить – они поклоняются самому Железноглазому! Но никто и не подумает пренебречь приглашением на такое торжество. И потому те, кого проигнорировали, окажутся не только лишены возможности посетить прием, но и не смогут организовать собственные, поскольку все, кого они могли бы пригласить, будут здесь. Им остается либо объединиться с другими неприглашенными – тем самым усиливая свой статус отверженных, – либо в одиночестве сидеть дома, размышляя о том, какое оскорбление им нанесли.
– Мой опыт подсказывает, что подобные невеселые размышления повышают вероятность того, что кто-то получит пулю.
– Это не Дикоземье, лорд Ваксиллиум. Это город. Мы здесь подобным не занимаемся. – Стерис улыбнулась и с тщательно рассчитанной симпатией помахала кому-то, с кем они разминулись.
– Нет, не занимаетесь. Но похоже, застрелить кого-то из горожан – все равно что проявить акт милосердия.
– Вы не знаете, в чем главная беда, – заметила Стерис, помахав кому-то еще. – Видите того мужчину, который отвернулся от нас? Коренастый, с длинноватыми волосами?
– Да.
– Лорд Шеурман. Печально знаменитый чудовищный гость званых вечеров. Он совершенный зануда, когда не пьян, и совершенный фигляр, когда напьется. То есть почти всегда. Он, по всей видимости, наименее приятный человек во всем высшем обществе. Большинство присутствующих скорее провели бы час, ампутируя себе палец на ноге, чем несколько минут за беседой с ним.
– Так почему же он здесь?
– Ради фактора оскорбления, лорд Ваксиллиум. Те, кем пренебрегли, придут в еще больший ужас, когда узнают, что Шеурман был здесь. Включив несколько дурных сплавов вроде него – мужчин и женщин, которых никто не хочет видеть, – Дом Йомен как бы заявляет: «Мы предпочитаем проводить время с этими людьми, а не с вами». Очень эффективно. Очень мерзко.
Ваксиллиум фыркнул:
– Того, кто попытался бы провернуть такую грубость в Везеринге, подвесили бы за пятки к стропилам. Это еще если ему повезет.
Служанка, шагнув вперед, жестом пригласила их следовать за ней к отведенному столу.
– Хм. Вы ведь понимаете, – продолжала Стерис, понизив голос, – что я больше не подыгрываю, когда вы начинаете изображать невежественного дикоземца, лорд Ваксиллиум.
– Изображать?
– Да, – рассеянно проговорила она. – Вы мужчина. Перспектива женитьбы вызывает у мужчин беспокойство, и они цепляются за свободу. Вследствие этого вы пошли на попятную, начали сыпать варварскими заявлениями, чтобы спровоцировать меня на ответ. Это ваша инстинктивная тяга к маскулинной свободе; преувеличение своих качеств, которое подсознательно нацелено на срыв свадьбы.
– Полагаете, это преувеличение, Стерис? – спросил Ваксиллиум, когда они подошли к столу. – А что, если я таков на самом деле?
– Вы сами выбираете, кем быть, Ваксиллиум. Что до здешней публики и выбора, сделанного Домом Йомен, то не я писала эти правила. Одобрять я их тоже не намерена: многие причиняют неудобства. Но таково общество, в котором мы живем. Поэтому я изменяю себя, чтобы выжить в этой среде.
Пока Ваксиллиум хмурился, Стерис отпустила его руку, и они с несколькими женщинами за соседним столиком – похоже, дальними родственницами – приветливо соприкоснулись щеками. Ваксиллиум машинально сцепил руки за спиной и с вежливой улыбкой кивал тем, кто подходил, чтобы поприветствовать его и Стерис.
Новый лорд Ладриан хорошо показал себя на протяжении последних месяцев, пока вращался в высшем обществе, и люди относились к нему куда дружелюбнее, чем поначалу. Кое-кто из подошедших Ваксиллиуму даже нравился. Однако природа их отношений со Стерис по-прежнему вызывала беспокойство, и он обнаружил, что не может в полную силу наслаждаться беседой.
Кроме того, от подобного количества людей, собравшихся в одном месте, у него невольно бегали по спине мурашки. Слишком суматошно, слишком трудно наблюдать за выходами. Ваксиллиум предпочитал званые вечера поменьше или, по крайней мере, такие, где люди рассеивались по разным помещениям. Благо в богатых особняках их во множестве.
Прибыли невеста с женихом, и гости встали, чтобы поаплодировать. Лорд Джошин и леди Ми’шелль. Ваксиллиум не был с ними знаком. Его удивило, что они беседуют с неряшливым мужчиной, одетым с ног до головы в черное и смахивающим на нищего. К счастью, Стерис, похоже, не собиралась тащить его туда, где выстроилась очередь из желающих поздравить новобрачных.
Вскоре тем, кто сидел за первыми столами, принесли блюда. Послышалось звяканье столового серебра. Стерис велела слуге приготовить их столик; Ваксиллиум коротал время, рассматривая помещение. В прямоугольном бальном зале имелось два балкона, по одному с каждой из коротких сторон. Похоже, там хватило бы места для участников званого ужина, но столов не было. Сегодня балконы предназначались для музыкантов – группы арфистов.
С потолка свисали величественные люстры: шесть громадных в центре, украшенных тысячами блистающих хрустальных подвесок, и по бокам еще двенадцать поменьше.
«Электрические лампы, – подметил Ваксиллиум. – До переделки зажигать все эти люстры, наверно, было ужасно мучительным занятием».
Стоимость подобного приема сама по себе вызывала оцепенение. На деньги, потраченные за один этот вечер, он бы смог кормить Везеринг в течение года. Дядя Эдварн несколько лет назад продал бальный зал Ладрианов – он размещался в отдельном здании, в другом районе. Это радовало: судя по тому, что помнил Ваксиллиум, зал был таким же огромным. Если бы он все еще принадлежал семье, от лорда Ладриана ожидали бы роскошных вечеров вроде этого.
