— Очень красивая песенка, — похвалила певицу Саулина. — И вы так красиво поете! Никогда ничего прекраснее не слышала!
— Это старинная песня. Ей больше ста лет.
— Я тоже знаю одну песню, — отважилась признаться Саулина.
— Спой, я тоже хочу ее выучить.
Саулина не заставила просить себя дважды и, облизнув губы розовым язычком, запела:
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у майорана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у шафрана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у оригана?
Стелла Диана, Стелла Диана,
Сколько листочков у тимьяна?
Певица улыбнулась, наклонилась к ней и подхватила мелодию. Они спели всю песню до конца на два голоса. Саулина захлопала в ладоши от радости, а священник, укрыв свою паству от греха, продолжал потеть на солнцепеке, утираясь платком в бело-голубую клетку и спрашивая себя, какие еще неприятности припасла для него маленькая бродяжка. Поди ж ты, певица из «Ла Скала» прикатила сюда драть горло с этой оборванкой!
— А знаешь, я почти совсем забыла эту считалочку! — сказала Джузеппина. — Ей больше тысячи лет. А у тебя верный голосок… — Теперь она могла задать тот самый вопрос, который приберегала до этой минуты. — Хочешь поехать со мной в Милан?
— В Милан с вами? — вмешался дон Джузеппе и тотчас же пожалел о своей несдержанности, потому что с этими господами всегда надо было держать ухо востро.
Певица не удостоила его вниманием.
— Хочешь переехать в мой дом? — спросила она Саулину.
— Не знаю… — растерялась Саулина. Мысль об отъезде из селения никогда не приходила ей в голову. Город, как ей казалось, был дальше, чем звезды, потому что звезды она по крайней мере могла видеть. Но она не сказала ни да ни нет. — Надо спросить отца, — прошептала она.
— Ну, с твоим отцом я сама поговорю.
— А что я буду делать в вашем доме? — вдруг спохватилась Саулина. Ответы давались ей с трудом, зато она была большая мастерица задавать вопросы.
— О, мы найдем чем заняться, — заверила ее Джузеппина. — Я научила бы тебя новым песням.
— Но почему именно меня? — недоверчиво спросила Саулина.
— Потому что ты напоминаешь мне одну девочку.
Недоверие во взгляде Саулины сменилось подозрением и ревностью.
— Какую девочку?
Облако печали затуманило прелестное лицо певицы.
— Ту девочку, какой была я сама когда-то.
— Не может быть, чтобы я была похожа на вас, — сурово отрезала Саулина.
— Почему ты так думаешь? — удивилась Джузеппина.
— Когда я вырасту, у меня будет такое же лицо, как у моей мамы.
Джузеппину растрогала до слез неумолимая логика девочки.
— Это совсем не обязательно, моя дорогая, — сказала она ласково, чувствуя, что предстоит долгий разговор, к которому надо подступать постепенно.
— Мне бы хотелось поехать с вами, — продолжала Саулина, — но я не могу.
— Эта госпожа сделает твою жизнь счастливой, дурочка, — принялся убеждать ее дон Джузеппе, понимавший, что отъезд хозяйки табакерки из селения дает ему золотой шанс завладеть сокровищем.
— А как же табакерка? — выпалила Саулина, точно прочитав его мысли.
— О чем ты беспокоишься? — удивился священник. — Она же вверена Мадонне!
— Могу я узнать, о чем идет речь? — заинтересовалась Джузеппина.
Саулина торопливо объяснила, в чем состоят ее затруднения.
— Вот этого генерал даже мне не рассказывал, — улыбнулась Джузеппина и тут же предложила простое и верное решение: — Табакерка твоя, и ты возьмешь ее с собой.
— А вдруг она ее потеряет? — попытался вступиться священник.
— Не потеряет. Стоит только зашить табакерку в мешочек и пришить его к платью, — живо возразила певица.
Священник понял, что проиграл. У него больше не осталось доводов.
— Что ж, — разочарованно вздохнул дон Джузеппе, — вам остается только договориться с ее отцом.
Саулина, не пропустившая ни слова из разговора, выдвинула свое условие:
— Но я хочу сразу зашить табакерку в платье. Прямо сейчас.
Джузеппина Грассини повернулась к священнику. Он нерешительно топтался на месте, не зная, куда раньше идти — к дому семейства Виола или в церковь.
— Будет лучше, если мы сразу заберем табакерку, — решила за него певица. — Зато потом нам не придется терять время.
Священник медленно поплелся в церковь, как всегда проклиная по пути французов.
4
Из окошка кареты, катившей в Милан, Саулина смотрела на убегавший назад лес. Высокие тополя, кряжистые дубы и густые заросли акаций казались чужими, пугающе незнакомыми.
— Как дела? — спросила Джузеппина, радуясь, что ее миссия окончилась успешно.
— Хорошо, — ответила Саулина.
Она говорила правду, ее действительно охватило ощущение счастья. Расставание прошло мирно, без душераздирающих сцен. Увидев золотые монеты в руках знатной дамы, Амброзио Виола тотчас же выказал полную готовность услужить. Нетрудно было убедить его отпустить дочь.
— О чем ты думаешь? — спросила Джузеппина.
— Ни о чем, — сказала девочка.
Она была вся поглощена новыми впечатлениями: покачиванием подпрыгивающей на ухабах кареты, топотом лошадиных копыт, тучей пыли, которую они оставляли позади.
— Ты рада, что едешь в Милан? — допытывалась Джузеппина.
— Не знаю.
— Тебя ждет много нового, и поначалу тебе будет нелегко, но дай срок: как только ты немного освоишься, тебе понравится новая жизнь.
Саулина не испытывала печали при расставании с прошлым, но и не сгорала от нетерпения при мысли о будущем. Она жила настоящим и сейчас любовалась дорогой, петлявшей среди густого леса, наполненного ароматами наступающего лета.
— Вы все знаете, — сказала Саулина, признавая мудрость и опыт своей наставницы, — и вы, конечно, правы.
Певица восприняла эти слова как благоприятный знак.
— Ты делаешь меня счастливой, — произнесла она.
Если бы у Саулины был выбор, она устроилась бы на козлах рядом с возницей, но на эту просьбу синьора Джузеппина ответила категорическим отказом. Девочке пришлось занять место внутри экипажа на мягких подушках напротив своей покровительницы.
— А вы хорошо его знаете, этого генерала Бонапарта? — спросила Саулина.
Лицо дамы окрасилось румянцем.
— Я очень хорошо его знаю, — ответила она.
