Маленькая крестьянка даже вообразить не могла такую уйму народу.
— Иисус-Мария! — не удержалась даже служанка и с испугом перекрестилась.
— Это еще не считая приезжих, живущих в трактирах и гостиницах.
Миновав площадь Сан-Бабила с вознесенным на колонне львом, карета въехала на контраду Монте-ди-Санта Тереза и остановилась недалеко от Новых ворот, возле изящного и невысокого особняка, построенного на месте некогда возвышавшейся здесь церкви Сант-Андреа.
— Ну вот мы и дома, — объявила Джузеппина со вздохом облегчения.
— Мы можем выйти? — спросила Саулина.
— О, безусловно, — ответила певица, потирая затекшие в дороге ноги.
Слуга уже распахнул парадную дверь, а ливрейный лакей помог хозяйке выбраться из кареты. Саулина первая спрыгнула на землю. Массивная Джаннетта вылезла последней.
— А куда денется карета? — захотела узнать неутомимая Саулина.
— Возница отвезет ее в конюшенный сарай графов Марлиани, — объяснила Джузеппина. — Я не настолько богата, чтобы позволить себе собственный экипаж. Карету и лошадей я беру напрокат, когда они мне нужны.
— Как, — встревожилась Саулина, — разве вы не богаты?
— Это с какой стороны смотреть, — загадочно ответила певица и, взяв маленькую крестьянку за руку, вместе с ней перешагнула порог дома.
6
Стоя на изящном балкончике, Саулина смотрела сквозь ажурную решетку кованого железа на ленивые воды Севезо. Ей нравилось наблюдать за бесконечным потоком воды, все время одинаковым и поминутно меняющимся, как ее мысли, не дававшие ей покоя. Она недавно встала, умылась с помощью Джаннетты над фарфоровым тазиком, расписанным огненно-красными маками, потом спустилась в кухню — просторное и несколько мрачноватое помещение с громадной, никогда не остывавшей плитой, выложенной грубым камнем. С утра до вечера здесь готовились невиданные ею ранее яства.
Кухарка пригласила ее занять место за массивным дубовым столом и подала ей чашку густого горячего шоколада. На плите тем временем поджаривались кофейные зерна, наполнявшие своим ароматом всю кухню: в доме не переводились гости, желавшие непременно отведать душистого напитка.
Саулина тоже захотела попробовать, но кофе показался ей горьким, как желчь.
— Дикарка! Где тебе понять, что такое хороший кофе, — сказала ей повариха.
— Может, я и дикарка, но мне не нравится, — упрямо повторила Саулина.
Саулина давно уже поняла, что попала в волшебный мир, где всякую минуту происходит что-то новое и непонятное. Вот только что на нее обрушилась последняя новость: ей предстояло научиться читать и писать. Она смотрела, как солнце играет и переливается блестками на поверхности реки, и ждала, что ее вот-вот позовут к наставнику, который должен прийти и научить ее держать в руке карандаш.
— Я это делаю ради твоего же блага, — объяснила ей Джузеппина.
— Да что в этом проку — уметь читать и писать? — бунтовала Саулина.
— Послушай, Саулина. Полагаю, что уж теперь-то ты меня достаточно хорошо знаешь и понимаешь, что силой я тебя здесь держать не собираюсь. Но если ты хочешь остаться, я сделаю из тебя красивую, воспитанную и образованную синьорину.
Все это казалось Саулине пустым звуком. С той самой минуты, как она приехала в Милан, в голове у нее гвоздем сидела одна мысль: еще раз увидеть генерала Бонапарта. Конечно, все жаждали познакомиться с ней (теперь она точно это знала). Но Джузеппина уже не хотела превращать Саулину в салонную игрушку, поэтому, когда у нее бывали гости, она просила девочку уйти в свою комнату.
Она даже подарила своей маленькой подопечной красивую куклу.
— Лялечка… — зачарованно протянула Саулина. — Такая лялечка… Никому не отдам!
Саулина увлеклась игрой в куклы в том возрасте, когда другие девочки кукол бросают. Пока другие играли в куклы, ей приходилось довольствоваться ящерицами. В крайнем случае она сворачивала тючок тряпья, придавая ему вид спеленатого младенца, и качала его на руках. Кукла, похожая на настоящую девочку, пробудила в ней ребенка.
— Лялечка… — восторженно повторила она, отстранив от себя куклу, чтобы полюбоваться ею издалека.
Служанка Джаннетта, упорно продолжавшая считать Саулину змеей подколодной и злобной дикой мартышкой, покорилась воле своей прекрасной госпожи и проводила с девочкой долгие часы, обучая ее шитью новых платьев для прекрасной «лялечки».
И вот теперь Джаннетта позвала Саулину с порога ее комнаты.
— Хозяйка желает тебя видеть.
— Зачем? — спросила Саулина, просто чтобы потянуть время.
— Идем, пришел твой учитель.
Саулина последовала за служанкой в малую парчовую гостиную. Там ее ждала певица в обществе молодого аббата в черной сутане. У него были карие глаза, нос крючком и бледные впалые щеки, а на лице как будто навек застыло выражение кроткой меланхолии.
— Вот твой наставник, — начала Джузеппина.
— Да, синьора, — чинно поклонилась Саулина, разглядывая наставника с детским любопытством.
Одно из правил городской жизни, к которому она так и не привыкла, гласило, что воспитанной девочке полагается опускать взгляд в присутствии посторонних, особенно мужчин.
Аббату явно пришлось не по душе столь откровенное разглядывание: рот у него задергался. Саулина заинтересовалась еще больше, а несчастный молодой человек еще сильнее занервничал.
— Он научит тебя читать, писать и считать, — торопливо вмешалась Джузеппина.
— Все сразу? — испугалась Саулина.
— Твой наставник сам будет решать, в каком порядке тебя учить, когда проверит твои способности. Ты будешь звать его господином учителем. И запомни: ты должна вести себя почтительно и слушаться его.
Саулина кивнула, но осталась при своем мнении насчет учения. Она поняла, что спорить бесполезно.
— Вот прямо сейчас? — предприняла она последнюю попытку оттянуть неизбежное.
— Немедленно, синьорина, — уточнил аббат.
Голос у наставника был тонкий, пронзительный, совершенно не вязавшийся с его внешностью изголодавшегося хищника.
— Да, господин учитель, — покорно кивнула Сау-лина.
— Меня зовут Антонио Чеппи, — продолжал он. — Я буду говорить с тобой по-итальянски, и ты обязана всегда отвечать по-итальянски.
— Да, господин учитель.
— Когда ты будешь ошибаться, я буду тебя поправлять. Для этого я и пришел. — Он повернулся к хозяйке дома, показывая в улыбке испорченные зубы.
Джузеппина поднялась со своего места, собираясь уходить.
— Это не так трудно, как тебе кажется, — ободрила она Саулину.
— Да, синьора, — с тоской прошептала девочка.
