— Скажи мне, Юстиция, — тихо спросила Саулина, — что со мной будет, если я приму этот подарок?
— Это от синьора Гульельмо, — ответила старушка, — поэтому ты можешь взять его без страха. Раз он дарит это тебе, значит ты этого заслуживаешь.
— Я в этом не уверена, — призналась Саулина. — Я уже наделала глупостей. Теперь я хочу вести себя разумно и держаться подальше от беды.
— Вот и славно, — улыбнулась Юстиция.
Саулина с чисто женским кокетством любовалась на себя в венецианское зеркало. Старушка погладила ее по лицу, провела своими невесомыми пальцами по телу девочки, словно хотела вылепить его из глины.
— Ты очень красива, — сказала она.
— Спасибо, — смутилась Саулина.
— Твоя красота станет для тебя пропуском в другой мир, — предсказала старая слепая женщина, — потому что твоя красота необыкновенна и никто не сможет устоять перед ней. Но пользуйся ею разумно. Она может обернуться против тебя.
Эти слова напугали Саулину.
— А теперь пойдем, — сказала Юстиция, и они отправились в столовую. Золота и серебра там было много: блюда, кубки, приборы, кувшины, подносы. На белой скатерти камчатного полотна — драгоценный резной нефрит, редкий фарфор, тончайший хрусталь.
— Если ты проголодалась, ступай к столу. Тут хватит на целый полк, — сказала старуха.
— Неужели все это настоящее? — не веря своим глазам, воскликнула Саулина.
— А вот попробуй — и узнаешь.
— Мы в большом городе? — полюбопытствовала девочка.
— Мы — посреди леса.
— И ты хочешь меня уверить, что прямо посреди леса стоит такой дворец?
— Не стану я тебя ни в чем уверять. Это правда.
— Значит, Гульельмо Галлароли очень богат.
— Он добр и справедлив. Он хочет, чтобы ты была счастлива. А что до богатства, мой тебе совет — не думай об этом.
— Но кто он такой, этот синьор Галлароли? — тихонько заплакала Саулина. — Мне страшно. Опять меня обманывают! Скажи мне правду, Юстиция. Я знала одну торговку, она хотела меня продать. Что ты хочешь со мной сделать?
Старушка взяла ее руки в свои.
— Никто тебя не обманывает. Вот, видишь мои руки? Много лет назад они убили человека. Мужчину, который хотел обидеть девочку вроде тебя. Вот эти самые руки нашли в себе силу восстановить справедливость.
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду? — всхлипывала Саулина.
— Эта девочка была моей дочерью. А теперь успокойся. Запомни, в этом доме никто никогда не причинит тебе зла.
38
Над лесом полыхал закат. В темнеющем небе бесшумно мелькали птицы. Саулина залюбовалась древним, как мир, и вечно новым зрелищем.
Вместе с Юстицией, чья безошибочная память и уверенная поступь вели ее за собой, девочка осмотрела все великолепное маленькое царство Гульельмо Галлароли.
Она уже кое-что в этом мире повидала: жила в нищете, потом в роскоши под крышей прославленной певицы, вдыхала отравленный воздух Боттонуто, приспособилась к спартанской простоте быта бродячих скоморохов, одним глазком успела увидеть благородное изящество усадьбы маркизов Альбериги.
Но ничто не потрясло ее так, как этот дворец, скрытый под смиренной оболочкой крестьянского дома. Она поняла, что хорошему, как и плохому, предела не бывает. Но теперь она знала, что будет страдать, когда ей придется покинуть это тайное убежище.
И еще ее не оставляло чарующее воспоминание о прикосновении Рибальдо, о его нежности и силе долгих объятий, об ощущении покоя и надежности. Сама того не зная, она впервые почувствовала себя женщиной.
Последней остановкой в ее волшебном путешествии стала комната, все стены которой были уставлены книгами, а единственное окно выходило в лес. Кресло, которое выбрала для себя Саулина, устроившись в нем с книгой в руке, прямо-таки приглашало к чтению. Она огляделась кругом, чувствуя себя как королева на троне, и подумала: а действительно ли Гульельмо Галлароли прочитал все эти книжки?
С разрешения Юстиции она с величайшей осторожностью перебрала несколько книг, остановив свой выбор на томике размером с требник в красивом сафьяновом переплете темно-синего цвета с золотыми цветочками. Ее внимание привлек заголовок: «Зеламира, или Необычные связи». Книга была напечатана в Венеции в 1742 году.
Саулина начала читать вслух, сначала медленно, потом более уверенно.
— О, да у нас тут завелся свой чтец-декламатор! — прервал ее прекрасный, звучный, мужественный голос.
Саулина оглянулась на дверь и увидела Рибальдо. Он улыбался, демонстрируя два ряда крепких белых зубов. От удивления и волнения девочка словно приросла к креслу. Вот такой ему суждено было запомнить ее навсегда: книга в руке, пунцовые щеки, водопад золотистых кудрей на тонких плечиках, цветастый цыганский наряд. Рибальдо должен был взять себя в руки и успокоиться. Напомнить себе, что перед ним всего лишь маленькая девочка, которой еще не исполнилось тринадцати.
Но красота ее была ослепительна — чистейшая, нетронутая, лишенная признаков возраста и выглядевшая неувядаемой.
Саулина вскочила на ноги, смущенная и испуганная. Наверняка она нарушила какие-то правила поведения, и он теперь смеется над ней!
— Добрый вечер, синьор, — поклонилась она, как ее учила синьора Грассини.
— С вашего позволения, я уйду, — сообщила Юстиция, поднимаясь со своего стула в уголке.
— Спасибо, — поблагодарил ее Гульельмо, словно обращаясь к члену семьи. — Надеюсь, с синьориной не было хлопот.
— Мы приятно провели время, — сказала старая женщина, выходя из комнаты.
Рибальдо жестом указал Саулине на диван.
— Сядь, прошу тебя.
Девочка послушно села, а Рибальдо опустился на диван рядом с ней.
— Могу я узнать, что за книжку ты читала? — спросил он.
— Конечно, синьор, — она вежливо протянула ему книгу.
— Прекрасный выбор. Если хочешь, оставь книгу себе — сможешь дочитать ее до конца.
— Слишком много чести, — потупилась Саулина. — Вы мне подарили новую одежду, украшения, а теперь еще и книгу. Это уж слишком, — добавила она решительно. — С вашего позволения, я не могу принять эти кораллы. — Девочка принялась снимать сережки и ожерелье.
Рибальдо остановил ее. О, как ему хотелось сказать ей, что для него драгоценности вообще не имеют никакого значения, что он видит в них всего лишь средство облегчения участи бедняков или — в крайнем случае — приятный подарок для любимого существа. Но откуда оно взялось, это неудержимое желание рассказать всю правду о себе этой девочке, которую он видел второй раз в жизни? — Оставь это на память обо мне, — сказал он ей.
— Но почему?
