Старшие из детей могли бы привлекаться к бухгалтерской и управленческой, административной работе. В этом случае административный аппарат школы тоже подбирался бы с учетом не только профессиональных, но и педагогических способностей.
Взрослые, которые занимаются и общаются с детьми и подростками
Взрослых, которые отвечают за детей, целесообразно было бы разделить на две категории в отличие от ныне существующего деления. Грубо говоря, с одной стороны, это – воспитатели, с другой – преподаватели.
К тем, кого я называю воспитатели, я бы отнесла получивших диплом, но не занимающихся активно ни искусством, ни спортом, ни ремеслами для обеспечения себе средств к существованию. Если взрослому за зарплату предоставляется «объект человеческий» как материал для приложения своих чувств и ума, то неминуемо происходит аберрация, и в результате вместо воспитания человека – манипулирование им взрослого. Те же воспитатели, которых имею в виду я, продолжали бы работать в тех областях, в которых специализируются, а параллельно работали бы с детьми и, таким образом, могли бы привить детям хотя бы некоторые навыки, воплощая пример собственного удовлетворения работой.
Такими же воспитателями и на равных с ними – в каждой школе – могли бы работать психологи. Они бы руководили мастерскими, группами детей и выполняли бы функцию, отличающуюся от деятельности психологов-медиков, которые занимаются исследованиями, терапией и диагностикой детей со школьными или характерологическими проблемами. Однако психологи-медики не должны принимать никаких решений по вопросам школьной или семейной жизни, касающихся ребенка и его родителей. Иначе можно потерять доверие ребенка; необходимо учитывать, что психологи-медики одновременно должны и соблюсти врачебную тайну, и ответить на поставленные вопросы. На все вопросы следовало бы отвечать психологам-воспитателям, которые ежедневно общаются с детьми и помогают другим воспитателям-специалистам, обладающим конкретными знаниями в своей области, овладеть дополнительными умениями и ролью воспитателей-наставников, способных увлечь детей за собой (в искусство, ремесло или спорт).
Преподаватели – это прежде всего те, на кого возложен груз общего образования соответственно тому, по какому предмету – сообразно своим интересам – они специализировались, чтобы, следуя адекватной методике, научить этому предмету детей, заинтересовав их. А рядом с такими мэтрами-предметниками, обладающими максимальными для каждой группы детей знаниями, – другие: инструкторы, техники, педагоги, которые могли бы заниматься реальным приложением знаний. Именно на них приходился бы контроль за усвоением предмета и приложением на практике полученных на общих лекциях знаний. Они были бы ближе к детям и вместе с «профессором» составили бы единую группу, они могли бы стать посредниками между детьми и преподавателями и помогали бы детям, которые нередко начинают чувствовать себя неуверенно, как только дело доходит до конкретного. Так каждый ребенок в собственном своем ритме мог бы усваивать услышанное от «профессора».
4 глава
Открыть двери лечебниц
Как избежать запустения в департаменте, заселенном детьми с отставанием в развитии
В 1982 году я должна была поехать в Орильяк, где у меня была назначена встреча в Управлении по делам санитарии и социального обеспечения (D.A.S.S.), и летела я туда в восьмиместном самолетике. Погода стояла прекрасная, мы летели над горными пиками, и я смогла увидеть весь Канталь с птичьего полета. Французская пустыня. И сколько одиноких ферм! На весь департамент 160 тысяч жителей. Я встретилась с президентом и вице-президентом D.A.S.S. Уже тридцать лет, сообщили они мне, как Канталь избран местонахождением лечебниц для детей со всякого рода отставаниями. Их привозят сюда со всей Франции, изолируя от семей. А поскольку департамент беден, то и поселяют этих детей здесь, так как это недорого. Лечебниц они не покидают. А делать – ничего не делают.
Это все, конечно, невыгодно для экономики региона, так как из детей с отставаниями в развитии вырастают дебилы-взрослые. Если находят, что кто-то из них опасен, начинают лечить в больнице таблетками, и это всё. Бывшие воспитанники таких домов ребенка составляют треть населения департамента – их сюда привезли, и они прожили здесь всю жизнь, их опекает государство, то есть – налогоплательщики.
Я попробовала нарушить эту летаргию. «Невозможно, – говорю, – чтобы вы, D.A.S.S., не выступали с какими бы то ни было инициативами, ведь именно вы обязаны заниматься детством и юношеством. Вы говорите, что эти земли совершенно пустынны (нет никакой промышленности, нет даже овцеводства; у крестьян есть коровы, но их нигде не видно, и молоко они продают на молокозаводы, которые находятся за пределами Канталя). Кажется, в департаменте Лозер то же самое. Так почему бы не привлечь сюда тех молодых, которым нравится природа, экологов, молодые пары, которым негде жить, которые вынуждены становиться нарушителями закона, потому что не знают, куда приткнуться? На вашем месте я бы реквизировала эти необрабатываемые земли, поставила бы там сборные домики и сдавала бы их в аренду этим молодым на тридцать лет. В обмен на это молодые пары, у которых будут дети, брали бы двух – четырех детей и подростков из домов ребенка – на субботу-воскресенье. Те помогали бы им по дому, в поле и так далее. Таким образом, эти молодые пары могли бы стать для таких детей приемными семьями. Дети могли бы меняться, но если кто-то поладил с семьей, мог бы там и остаться и войти с помощью своей приемной семьи в социальную жизнь. Вот вам и один из путей заселения вашего Канталя!»
Президент D.A.S.S. ответил, что ему такими делами заниматься не нужно, это дело директоров домов ребенка или лечебниц – они должны найти решение, куда отправлять детей на субботу-воскресенье. Дети же с четырех-пятилетнего возраста безвыходно находятся в одном и том же учреждении, родители их далеко, они не видятся, и дети все больше и больше начинают отставать в развитии. У администрации свои соображения, экономические: «Для того чтобы школа была рентабельной, нужно, чтобы эти семьи или организации, что принимают детей с отставаниями, работали постоянно, только субботы-воскресенья и каникулы – этого мало». Я не согласилась. «Тогда, – говорю, – эту проблему решить невозможно». – «Ну, да, – согласился директор, – о том и речь: директора на местах должны решить, чем занять детей вне стен лечебниц на каникулах и в выходные. Разумеется, отдыхать там администрация в это время не должна, нужно, чтобы эти заведения были рентабельны». – «Но не директора этих лечебниц должны искать выход из положения, – говорю, – когда дети в лечебницах, их оставляют в покое. Это как в тюрьме. И начальство сторожит свои тюрьмы». – «Верно, – соглашается директор, – но все равно решать им». – «Стало быть, вы сами предпринимать что-либо не намерены, хотите, чтобы выпутывались другие. Но вы же – Управление по делам санитарии и социального обеспечения…» Я не унималась: «И потом, не администрация этих лечебниц должна что-то там придумывать. Решить этот вопрос должны именно вы. Хорошо, на выходные дети уходят, но если я хочу, чтобы Дом ребенка не прерывал в связи с этим своей деятельности, то постараюсь найти тех, кто будет организовывать его работу в это время. Директор лечебницы может быть администратором небольших конференций в этих зданиях в выходные, например, для кюре или монашек, которые работают в больших лечебницах… Почему бы администрации не заняться этим?»
