— Все эти игры имели своей целью отвлечь меня от консоли, — пробормотал он. — Странно, она могла в любой момент просто тихо войти, наставить на меня шокер и забрать документы.
«Что-то тут не сходится».
За ужином, пока Донован поглощал бурду из сои и черники, Олафсдоттр заявила, что они выйдут на трассу Абалон — Меграном в течение четырех дней. Лучи Космического Транспортного Контроля Абалона уже направляли судно к вратам Виссера, служившим въездом на эстакаду. Во время финального разгона заработают альфвены, которые крепко схватятся за «нити пространства» и перетянут кораблик через порог сверхсветового туннеля. Самое неподходящее время, чтобы беспокоить пилота. Если судно промахнется мимо прохода, то размажется по ньютоновской плоскости и растворится в мерцании Черенкова.
Древний бог Шри Эйнштейн постановил, что ничто не может двигаться быстрее света. Но в то же время он решил, что пространство будет лишено признаков объективного существования. И раз уж оно нематериально, то пространство способно двигаться со скоростью, превышающей световую. Заметив эту оплошность соперника, Шри Максвелл выпустил своих демонов и создал конвекционные потоки в эфире тензоров Риччи, тем самым став творцом сети из труб Красникова, также известной как Электрическое авеню. И хотя корабль, движущийся внутри одной из таких труб, не мог превысить в ней скорости света, но в этом месте она сама могла быть существенно выше.
Шри Эйнштейн не увидел того, как обошли его запреты. Стены труб образовывал кокон Виссера — слои все более и более медленных пространств, именуемые сублиминальной тиной, надежно скрывавшей от остального мира все происходившее за ней. В некотором смысле летящий по системе труб корабль находился уже не «во» вселенной, но «под» ней.
Все это люди поняли еще в далекие времена старого Содружества Солнц, а поняв, разработали надежные технологии; после появления же технологий понимание перестало быть обязательным. Формулы были верны, машины умели их обсчитывать. Вот и все, что отныне требовалось знать человеку.
Возвратившись в кают-компанию, Донован обнаружил, что на дверь установлен стальной засов; стоило щелкнуть задвижкой, и выйти из помещения будет невозможно. Человек со шрамами приподнял бровь и посмотрел на свою похитительницу.
— Простое решение часто оказывается самым лучшим, — провозгласила та. — А я что-то совершенно не высыпаюсь с тех самых пор, как ты пришел в себя.
— Если так не нравится мое общество, можешь высадить меня на каком-нибудь полустанке по пути к подъемникам Абалона, а я подожду следующего лайнера, идущего на Ди Больд.
Олафсдоттр улыбнулась.
— Забавный ты чело-овех, До-оно-ован. Впро-очем, я это-о уже хо-ово-орила.
Она втолкнула его в каюту. Донован услышал, как лязгнула стальная задвижка. Но спустя всего лишь одну метрическую минуту дверь вновь открылась, и в проеме появилось лицо Олафсдоттр.
— Ку-ку, — сказала она. — Просто убеждаюсь, что ты никуда не сбежал.
Усмехнувшись, конфедератка снова заперла каюту.
Фудир разложил подушки по кровати и накинул на них одеяло. Затем он занял позицию в углу рядом с потайной дверью и стал ждать.
Своим удивительным талантом к игре в выжидание человек со шрамами во многом был обязан тому, что, пока большая часть его личностей спала, остальные поочередно несли дежурство. Когда в дозоре стояли Внутренний Ребенок и Силач, Шелковистый Голос подбирала и производила для них необходимые энзимы. Генистеин и другие изофлавоноиды, входящие в состав соевого белка, антоцианозиды из черники — все они пошли на улучшение ночного зрения за счет подпитки «палочек» сетчатки. Было бы неправильно сказать, что человек со шрамами идеально видел в темноте, но все же «ты то, что ты ешь», а потому и совсем слепым он в ней не был тоже.
Спустя некоторое время, когда ночь полностью вступила в свои права, потайная дверь открылась, и Внутренний Ребенок растолкал Фудира. Кто-то прошмыгнул в комнату, осторожно осмотрелся и плавно подплыл к кровати, где должен был лежать человек со шрамами.
На полпути посторонний замер, и Фудир заметил в его руке некое подобие дубинки. Затем, по всей видимости успокоившись, чужак устремился к голостойке и уселся за консоль. Человек со шрамами незаметно подкрался к нему и, одной рукой зажав ему рот, второй отобрал дубинку.
— Ригардо-джи Эдельвассе, если не ошибаюсь, — прошептал он незнакомцу на ухо.
Донован почувствовал, как человек напрягся, пытаясь повернуться.
— Ну-ну-ну, — произнесла вслух Шелковистый Голос. — Спокойнее, мой добрый сэр. Бояться нечего. Вы ведь Ригардо-джи, правомочный владелец этого судна? Кивните, коли это так.
Голова один раз качнулась.
— Сейчас я вас отпущу, но не советую вам вскакивать или же кричать. Все Глаза в этой комнате моими усилиями были выведены из строя под предлогом того, что я стесняюсь. И она решила их не заменять. Но говорить все же лучше шепотом, ведь помимо Глаз здесь могут быть еще и Уши. Она привыкла к тому, что я болтаю сама с собой, но начнем шуметь — и ее разберет любопытство, почему это ее пленник вдруг заговорил разом на несколько голосов. Понимаете меня?
Еще один отрывистый кивок.
— Вот и славно. Мы с вами в одной лодке. Нам нет смысла соперничать.
Как только Донован разжал хватку, Ригардо-джи повернулся к нему лицом.
— У вас проблемы с психикой? Я наблюдал за вами, и у меня сложилось такое впечатление. Из-за этого она вас заперла?
— А вам не кажется, что это у вас с головой неладно? Почему вы все это время прятались в застенье?
— Я что — дурак? Бедный, честный контрабандист — то есть я — просто пытается выжить. Я был изрядно пьян, когда услышал, как она вломилась, а потому спрятался…
— В одной из своих потайных нор. Продолжай.
— Там я и отрубился, — признался Ригардо-джи. — Проспался только тогда, когда мы уже летели. Подозреваю, она так и не поняла, что я на борту. Судя по всему, она очень спешила. Ну а я не в той форме, чтобы совладать с Тенью Конфедерации. Я не настолько отважен, чтобы попытаться справиться с ней в одиночку. К тому же… — контрабандист прищелкнул пальцами, — она летела туда, куда мне надо. Так что спешить мне было некуда, и я лишь время от времени выбирался проверить маршрут. Мне так подумалось, что если проявить терпение, то что-то может измениться.
— И изменилось?
— Да. Появился ты.
— Не очень-то ты во мне уверен, иначе бы мы познакомились гораздо раньше.
— Вполне очевидно, что ты у нее в плену. И это делает тебя ее врагом, но не обязательно моим другом. Насколько мне известно, ты тоже присягал Конфедерации, и я не мог быть уверен, что вы не объединитесь против меня, если узнаете о моем существовании. Мне кое-что удалось подслушать, но я не понимаю по-птичьи, да и вы не всегда оказывались там, где я мог бы за вами наблюдать.
