Все органические существа подвергаются суровой конкуренции… Каждое органическое существо… вынуждено бороться за жизнь… Рождается более особей, чем может выжить… Поэтому… в каждом случае должна вестись борьба за существование либо между особями того же вида, либо между особями различных видов, либо с физическими условиями жизни… Так как естественный отбор действует исключительно путем кумуляции незначительных последовательных благоприятных вариаций, он и не может производить значительных или внезапных модификаций; он подвигается только короткими и медленными шагами
[525].
Так что уместнее было бы говорить о Промышленной эволюции. Экономисты Торстейн Веблен и Йозеф Шумпетер отмечали, что капитализм XIX века был подлинно дарвинистской системой с кажущимися случайными изменениями, случайным видообразованием, избирательным выживанием – и, если использовать известный термин Шумпетера, “творческим разрушением”
[526].
Изменчивость почти нерегулируемых рынков, порожденных Промышленной революцией, пугала многих современников. Пока не произошли заметные сдвиги в здравоохранении (см. главу 4), смертность в промышленных городах была гораздо выше, чем в сельской местности. А открытие далеко не регулярных экономических циклов, сопровождающихся кризисами перепроизводства и финансовой паникой, произвело на людей гораздо более сильное впечатление, чем постепенное ускорение среднего темпа экономического развития. Хотя в долгосрочной перспективе Промышленная революция, несомненно, улучшила жизнь, казалось, что она ведет к катастрофе. Одна из иллюстраций Уильяма Блейка для предисловия к “Мильтону” изображала фигуру, держащую пропитанную кровью хлопковую пряжу
[527]. Для Рихарда Вагнера Лондон был “воплощенной мечтой Альберика – Нибельхеймом, мировым царством. Всюду деятельность, кипит работа… пар и туман”. Жуткие впечатления Вагнера от английских фабрик повлияли на картины подземного царства карликов-нибелунгов в “Золоте Рейна”, а также на сочинение одного из лейтмотивов всего цикла “Кольца” – стаккато множества молотков:
Шотландец Томас Карлейль, хорошо знакомый с немецкой литературой и философией, первым указал на неисправимый порок индустриальной экономики. Она сводила все общественные отношения, писал он в эссе “Прошлое и настоящее”, к денежным:
Мир рвался работать, все больше и больше работать, с такой бешеной страстью, что у него не было времени поразмыслить о распределении заработанного. И он предоставил это борьбе – по “праву силы”, по закону спроса и предложения, laissez-faire и другим пустым законам и беззаконию. Мы называем это обществом и почти открыто исповедуем полнейшее разделение и изоляцию. Наша жизнь есть не взаимопомощь, а, напротив, взаимная вражда, прикрытая соответствующими законами войны – законом “добросовестной конкуренции” и так далее. Мы совершенно забыли, что денежные отношения – не единственный род отношений между людьми… [Это] не единственная связь человека с человеком, – отнюдь нет! Глубоки – намного глубже закона спроса и предложения – законы, обязательства, священные как сама жизнь человека
[528].
Это выражение – “денежные отношения” – так понравилось сыну крещеного еврея-адвоката из Рейнланда, что он и его соавтор, наследник владельца фабриканта из Вупперталя, позаимствовали его для своего скандального манифеста, изданного накануне революции 1848 года.
Карл Маркс и Фридрих Энгельс были одними из множества радикальных критиков индустриального общества, однако они смогли предложить первый внутренне непротиворечивый проект альтернативного общественного строя. Стоит рассмотреть чуть подробнее теорию Маркса и Энгельса, которая привела к полуторавековому расколу западной цивилизации. Марксизм – сочетание философии Гегеля, диалектически объяснявшего исторический процесс, и политэкономии Давида Рикардо, постулировавшего понижение нормы прибыли и “железный закон” заработной платы, перенял отвращение Карлейля к индустриальной экономике и заменил ностальгию утопией.
Карл Маркс был отвратительным человеком. Неопрятный попрошайка и свирепый спорщик, Маркс хвастался, что его супруга Женни – урожденная баронесса фон Вестфален. При этом, однако, экономка родила от него сына. Маркс лишь однажды пытался получить работу: он хотел устроиться клерком на железную дорогу, но ему отказали из-за ужасного почерка. Он начал играть на фондовом рынке, но безуспешно. Поэтому большую часть своей жизни Маркс зависел от подачек Энгельса, для которого социализм был хобби наряду с лисьей охотой и распутством. Основным занятием Энгельса было управление одной из отцовских хлопкопрядильных фабрик в Манчестере (выпускающей патентованную “алмазную нить”). Никто и никогда не кусал кормящую руку охотнее, чем Маркс.
Суть марксизма такова: индустриальная экономика по необходимости породила общество, в котором царит вопиющее неравенство. Такое общество разделено на буржуазию, или капиталистов, и пролетариат, у которого нет собственности и которому нечего терять “кроме своих цепей”. Капитализм неминуемо ведет к концентрации собственности в руках немногих и лишению ее всех остальных. Эти последние попадают к капиталистам в “наемное рабство”: их удел – “минимум заработной платы, то есть сумма жизненных средств, необходимых для сохранения жизни рабочего как рабочего”. В главе 32 первого тома своего неудобочитаемого “Капитала” (1867) Маркс пророчил:
Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем и возмущения рабочего класса… Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют
[529].
Не случайно у этого пассажа есть вагнерианский обертон – отчасти из “Гибели богов”, отчасти из “Парсифаля”. Впрочем, к моменту публикации “Капитала” великого композитора давно покинул дух 1848 года. Гимном марксистов стала песня Эжена Потье, положенная на музыку Пьером Дегейтером: “Интернационал”, призывавший “голодных и рабов” расстаться с религиозным дурманом, с лояльностью государству и “отвоевать свое добро” у “угля и стали королей”, “паразитов”, “псов и палачей”.
