Теперь читатель, конечно, поймет, что имел в виду венский сатирик Карл Краус, заявивший, что психоанализ является “болезнью, от которой он якобы лечит”
[673]. Однако это послание хиппи восприняли как новую заповедь: “Пусть все идет к черту”. Хотя песня Let it all hang out (“Пусть все идет к черту”) группы The Hombres (1967) не стала одним из гимнов 60-х годов, ее первые строки обобщили имевшиеся предложения: “Проповедь, друзья, услышите вы // О Джоне Ячменное Зерно, о никотине и прелестях Евы”. С точки зрения современных критиков Запада (например, радикальных исламистов), 60-е годы распахнули дверь в постфрейдистскую антицивилизацию с ее гедонизмом, эгоизмом, отказом от теологии в пользу порнографии и от Господа-миродателя в пользу гротескно жестоких фильмов и видеоигр, лучше всего характеризующихся термином “войнография”.
Проблема всех концепций смерти протестантизма в Европе заключается в следующем: независимо от того, что они могут сказать о дехристианизации Европы, они никак не объясняют сохранение христианства в Америке. Американцы пережили более или менее те же социальные и культурные перемены, что и европейцы. Они стали богаче и просвещеннее. Американцы в большей степени, нежели европейцы, подверглись влиянию психоанализа и порнографии. Однако американский протестантизм не испытал упадка. Напротив, Бог в некотором смысле значит для американцев так же много, как и 40 лет назад
[674]. Свидетельство тому – десятки миллионов прихожан, стекающиеся в церкви каждое воскресенье.
Как ни парадоксально, пришествие троицы 60-х годов – секса, наркотиков и рок-н-ролла – совпало в США с бумом евангелического протестантизма. Преподобный Билли Грэм мог потягаться с “Битлз” в том, кто соберет больше молодежи на стадионе. Это было своего рода подражанием. Выступая в 1969 году на рок-фестивале в Майами, Грэм призвал аудиторию “врубиться в Господа нашего… закинуться Его благодатью”
[675]. В 1972 году “Студенческое движение за Христа” созвало евангелическую конференцию в Далласе – “Экспло-72”. Она завершилась концертом, призванным стать христианским Вудстоком
[676]. Когда “гипсолитейщица” Синтия Албриттон, юная католичка из Чикаго, делала слепки эрегированных членов Джимми Хендрикса, Роберта Планта и Кита Ричардса, она лишь иллюстрировала фрейдистский триумф Эроса над Танатосом. В конце концов, Бог есть любовь, как гласят наклейки на бамперах. В одно и то же время в Америке шло и духовное возрождение, и распространение порнографии.
Как объяснить тот факт, что западная цивилизация, кажется, разделилась на две: безбожную Европу и богобоязненную Америку? И как объяснить неизменно устойчивое положение христианства в Америке? Лучший ответ, думаю, можно найти в Спрингфилде, штат Миссури – в городе, который прозвали “жемчужиной плато Озарк” и местом закладки шоссе Чикаго – Калифорния, построенного в межвоенный период и увековеченного в песне Бобби Трупа (Get your kicks on) Route 66 (1946). Если Макса Вебера век назад поразило разнообразие здесь протестантских сект, то можно только гадать, что он ис пытал бы сейчас. В Спрингфилде почти на каждую тысячу жителей приходится одна церковь. Здесь действуют 122 баптистских церкви, 36 методистских часовен, 25 Церквей Христа и 15 Церквей Бога – всего около 400. Теперь на трассе № 66 вы найдете не кайф, но крест.
И все эти церкви активно конкурируют за души. Уже Вебер обратил внимание, что некоторые американские баптисты, методисты и другие христиане конкурировали в рамках религиозных общин, чтобы продемонстрировать друг другу, кто благочестивее. В нынешнем Спрингфилде идет конкуренция между церквями, столь же жесткая, как между автомобильными дилерами или ресторанами быстрого питания. Церкви должны иметь здесь коммерческую жилку, чтобы привлечь и удержать прихожан, и в этом отношении явным лидером является Ассамблея Джеймса Ривера. Европеец может решить, что это торговый центр или бизнес-парк, – и ошибется. Это церковь – самая большая в Спрингфилде и одна из самых больших в США. Пастор Джон Линделл, одаренный и харизматичный проповедник, совмещает древнее библейское учение со сценографией, скорее подходящей для рок-концерта. Временами он напоминает наследника замеченной в 1971 году журналом “Тайм” “революции Иисуса” – вдохновленного музыкой христианского молодежного движения в духе рок-оперы “Иисус Христос – суперзвезда” (1970). И все же у Линделла, обращающегося к Богу (“Ты так велик!”), такой взгляд, что он похож не столько на Иэна Гиллана (косматый певец из “Дип Перпл”, который исполнил партию Иисуса в “Суперзвезде”), сколько на Стива Джобса, представляющего некое новое устройство от “Эппл” – скажем, iGod. Для Линделла протестантская этика жива и процветает – здесь, в Спрингфилде. Он не сомневается, что вера побуждает его прихожан работать усерднее. Сам он настоящий труженик: 3 бурные службы в одно воскресенье – это совсем нелегко. И Святой Дух, кажется, соединяется с духом капитализма по мере того, как по рядам носят ящики для пожертвований. (К счастью, это не похоже на бесстыдную манеру Мака Хэммонда из Христианского центра живого слова в Миннеаполисе, обещающего “принципы Библии, которые помогут вам духовно вырасти, а также преуспеть на работе, в личных отношениях и в финансовой сфере”
[677].)
Посещение Ассамблеи Джеймса Ривера делает очевидным основное различие между европейским и американским протестантизмом. Реформация в Европе имела национальный характер и привела к появлению государственных церквей вроде англиканской или Шотландской. А в США религия и государство всегда были разделены, что допускало открытую конкуренцию многочисленных протестантских сект. Это, вероятно, лучшее объяснение странной смерти религии в Европе. В религии, как и в бизнесе, монополия неэффективна – даже если в некоторых случаях существование государственной религии увеличивает степень религиозной активности (там, где правительство щедро субсидирует церковь и слабо контролирует назначение священнослужителей)
[678]. Чаще конкуренция на свободном религиозном рынке поощряет новшества, направленные на то, чтобы принадлежность к общине и участие в богослужениях лучше отвечали запросам людей. Вот это и сохранило религию в Америке
[679]. (Идея не так уж нова. Адам Смит в “Богатстве народов” сравнивал страны с государственной церковью и страны, допускающие конкуренцию в этой сфере
[680].)
