Недавние исследования опровергли популярное мнение, будто экономика Китая до 1800 года развивалась вровень с экономикой Запада. На самом деле ВВП на душу населения в империи Мин не рос и был значительно ниже показателя доиндустриальной Англии. Причина в том, что Китай оставался преимущественно сельскохозяйственной страной, 90 % ВВП которой приходилось на низкопродуктивные культуры – гораздо больше соответствующей доли ВВП Англии в раннее новое время. Кроме того, на протяжении целого века после 1520 года норма сбережений в Китае была отрицательной. В конце эпохи Мин в Китае наблюдалось не накопление капитала, а скорее наоборот
[762]. Поэтому “великая дивергенция” Востока и Запада началась гораздо раньше, чем указывал Кеннет Померанц. Так что, возможно, слишком оптимистичным был взгляд Ангуса Мэдисона, утверждавшего, что в 1700 году достаток среднего китайца был немного выше, чем среднего жителя будущих США. Мэдисон был ближе к истине, когда он дал оценку, что в 1600 году ВВП Англии на душу населения уже на 60 % превышал ВВП Китая
[763].
Затем случилось вот что. В Китае производство и население увеличивались синхронно, и индивидуальные доходы не росли, в то время как англоязычные страны, за которыми близко следовала Северо-Западная Европа, вырвались вперед.
К 1820 году ВВП США на душу населения превышал показатель Китая вдвое, к 1870 году – почти впятеро, а к 1913 году их соотношение составляло почти 10: 1. Несмотря на болезненный удар Великой депрессии, США не довелось перенести ничего столь же опасного, как Китаю в XX веке: революцию, гражданскую войну, японское вторжение, снова революцию, искусственный голод и, наконец, еще одну революцию (культурную). В 1968 году средний американец был в 33 раза богаче среднего китайца, если исходить из паритета покупательной способности. А если принимать во внимание долларовый эквивалент, то соотношение составит 70: 1.
“Великая дивергенция” проявляется по-разному. В 1500 году почти все из 10 крупнейших городов мира находились на Востоке, причем Пекин оставлял далеко позади всех конкурентов. Он был тогда более чем вдесятеро крупнее убогого Лондона. В 1900 году почти все крупнейшие города мира были западными, а Лондон более чем вчетверо превышал Токио – крупнейшую городскую агломерацию Азии. Дивергенция имеет и геополитическое измерение. В 1500 году территория 10 европейских королевств, в новое время ставших мировыми империями, охватывала Ую земной суши. Их совокупное население составляло 16 % населения планеты. На эти страны приходилось немногим более % валового мирового продукта. К 1913 году те же государства плюс США контролировали уже 58 % поверхности суши, 57 % населения планеты и 74 % валового мирового продукта (из которых лишь 16 % приходилось на их колониальные владения). К этому времени стал очевиден огромный разрыв между Западом и остальным миром, который отразился в теориях превосходства белой расы и в многочисленных формальных и неформальных барьерах для небелых. Это был предел глобального дисбаланса.
В начале книги я процитировал героя Сэмюэля Джонсона: “Каковы те средства… что делают европейцев такими могущественными? И почему, если они могут так легко приплыть в Азию и Африку для торговли или завоеваний, азиаты и африканцы не могут вторгнуться на их берега, устраивать колонии в их портах и диктовать законы их природным правителям?” Имлак ответил Расселасу, что знание – сила, но почему европейцы знают больше, он не знал. Теперь мы можем дать Расселасу лучший ответ. Итак, почему Запад господствует над остальным миром, а не наоборот? Выше я утверждал, что из-за шести уникальных “приложений-убийц”. Вот они:
1. Конкуренция. Европа была политически раздробленной, к тому же в каждой монархии или республике действовали конкурирующие корпорации;
2. Научная революция. Все главные открытия, совершенные в xvii веке в математике, астрономии, физике, химии и биологии, были сделаны в Западной Европе;
3. Верховенство права и представительное правление. В англоязычных странах появилась оптимальная социально-политическая модель, основанная на частной собственности и участии собственников в работе выборных законодательных органов;
4. Современная медицина. Почти все главные открытия в медицине в XIX – XX веках (в том числе имеющие значение для борьбы с тропическими болезнями) совершили западноевропейцы и североамериканцы;
5. Общество потребления. Промышленная революция произошла там, где существовали предпосылки: наличие техники, увеличивающей производительность, и растущего спроса на качественные и дешевые товары, начиная с хлопчатобумажной одежды;
6. Трудовая этика. Население Запада первым соединило труд с увеличением нормы сбережений. Это сделало возможным устойчивое накопление капитала.
Распределение патентов по странам, 1995–2008 гг.
Таковы ключи к западному господству. В эпоху Мэйдзи (1867–1912) остальной мир наконец начал “инсталлировать” эти “приложения”. Процесс шел далеко не гладко. Так, японцы, не сумевшие решить, какие элементы западной культуры и институты им нужнее, копировали все, от костюма до колониализма (но, к сожалению, они приступили к строительству империи как раз тогда, когда издержки империализма превысили доходы от него). Другие азиатские державы, например Индия, потратили впустую десятилетия из-за ошибочного предположения, будто социалистические институты, заимствованные у СССР, лучше рыночных институтов США. И все же с 50-х годов все больше восточноазиатских стран вслед за Японией копировали западную промышленную модель, начав с производства текстиля и стали, и двигались по цепочке вверх. Народы начали вдумчивее подходить к “инсталляции” западных “приложений”. Внутренняя конкуренция и представительное правление для Азии оказались менее важны, чем наука, медицина, общество потребления и трудовая этика (в меньшей степени протестантская, чем считал Макс Вебер). По данным Всемирного экономического форума, в рейтинге глобальной конкурентоспособности (имеется в виду способность конкурировать с другими странами) Сингапур занимает 3-е место, Гонконг – 11-е, Тайвань – 13-е, Южная Корея – 22-е, Китай – 27-е место
[764]. Заметим, что примерно в этом порядке указанные страны вестернизировали свою экономику.
Сейчас ВВП Китая на душу населения составляет 19 % ВВП США (чуть более 30 лет назад, когда начались экономические реформы, – 4 %). Гонконг, Сингапур и Япония достигли этого уровня еще в 1950 году, Тайвань – в 1970 году, а Южная Корея – в 1975 году. По данным организации “Конференс борд”, ВВП Сингапура на душу населения в настоящее время на 21 % превышает показатель США, Гонконга – почти равен ему, Японии и Тайваня – на 25 % ниже, Южной Кореи – на 36 % ниже
[765]. Надо быть очень смелым человеком, чтобы ставить против того, что Китай последует той же дорогой. Страна переживает самую масштабную и быструю промышленную революцию в истории. За 26 лет ВВП вырос в 10 раз. Великобритании после 1830 года потребовалось 70 лет на то, чтобы увеличить его вчетверо. По данным МВФ, доля Китая в мировом ВВП (в текущих ценах) превысит в 2013 году 10 %.
[766] До финансового кризиса экономисты из “Голдман – Сакс” предсказывали, что Китай по объему ВВП обойдет США в 2027 году. Но, учитывая, что кризис повредил экономике США сильнее, чем китайской, если нынешние темпы сохранятся, то Китай может обойти Америку в 2014 году в отношении внутренней покупательной способности и к 2020 году – в текущем долларовом эквиваленте
[767]. В некотором роде “век Азии” уже наступил. В начале XXI века Китай обошел Германию и Японию и готовится превзойти долю американцев в мировом промышленном производстве. Шанхай, крупнейший город Китая, гораздо больше любого американского города и возглавляет рейтинг незападных мегаполисов. Конечно, в численном выражении Азия уже давно самый густонаселенный регион мира. Однако упадок Запада делает почти неизбежным быстрый прирост населения Африки. В 1950 году на Запад (в понимании Сэмюэля Хантингтона, то есть на Западную Европу, Северную Америку и Австралию) приходилось 20 % населения планеты. К 2050 году, по прогнозам ООН, этот показатель составит 10 %
[768]. Данные Хантингтона указывают на упадок Запада во многих отношениях: языковом (доля Запада уменьшилась в 1958–1992 годах на 3 %), религии (в 1970–2000 годах уменьшилась почти на 1 %), контролируемой территории (незначительно уменьшилась в 1971–1993 годах), демографическом (с 1971 года уменьшилась на 3 %), ВВП (в 1970–1992 годах уменьшилась более чем на 4 %)
[769] и военных людских ресурсов (в 1970–1991 годах уменьшилась почти на 6 %). В большинстве случаев относительно заметное снижение показателей отмечено с 1913 или 1938 года
[770].
