Тяжело опершись о подлокотник, он повернулся к Оттару, и его глаза вспыхнули.
– А ты, мальчик! Так ничему и не научился? Валишься с ног с первого же удара. Клянусь богами, если ты не можешь вести себя, как подобает сыну ярла…
Он умолк, и его лицо покрылось мертвенной бледностью. На лбу выступила испарина. Задыхаясь, он наклонился вперед, прижимая кулак к груди.
К ужасу Ивейны никто не бросился на помощь к Эгилю. Даже Гуннхильд вместо того, чтобы позаботиться о муже, делала какие-то знаки Оттару.
Девушка посмотрела на Рорика. Его лицо оставалось бесстрастным, но когда он, словно почувствовав ее взгляд, покосился в ее сторону, она заметила в его глазах сострадание. Он действительно любит отца, – подумала Ивейна и, неожиданно для себя, взяла его за руку.
Рорик поднес ее ладонь к губам.
– Что ж, Рорик. – Эгиль откинулся на спинку кресла. Его голос был хриплым, глаза ввалились, но мучившая его боль, похоже, прошла. – Это то, что нас ждет, если ты женишься на своей дикой кошке?
Рорик усмехнулся. Не выпуская руку Ивейны, он ногой пододвинул ближайшую скамью к отцовскому креслу и сел, усадив девушку рядом.
– Похоже на то.
Эгиль фыркнул, но веселье сползло с его лица, когда он взглянул на Ивейну.
– Ты не до конца ее приручил, – проворчал он. – Я понимаю твое желание обладать ею, но жениться для этого необязательно. Если хочешь взять в дом жену, старшая дочь Харальда Сноррисона вошла в возраст и превратилась в рослую женщину, которая родит тебе сильных сыновей, а ее отец готов дать ей в приданое участок земли, граничащий с нашими владениями.
Рорик пожал плечами.
– Я знаю, что делаю.
Эгиль долго глядел на него, а затем вздохнул и погрузился в молчание.
Люди ждали. Словно зрители рождественской пантомимы, – с тревогой подумала Ивейна. Следят за мельчайшим движением, прислушиваются к каждому звуку.
– Это кровь твоей матери заговорила в тебе, – пробормотал старик.
С женской скамьи донеслось презрительное фырканье Гуннхильд. Звук вырвал Эгиля из задумчивости. Он выпрямился и кивнул.
– Да будет так. Человеку не избежать судьбы, уготовленной ему норнами
[12], но коль скоро нить моей жизни вот-вот оборвется, будет лучше, если ты женишься сегодня же. – Он помолчал и еще раз кивнул, словно отвечая на незаданный вопрос. – Да, пусть это свершится сейчас, в моем присутствии, а Торольв станет свидетелем.
– Прекрасная мысль, – согласился Рорик. – Я и сам хотел это предложить.
– Что! – Ивейна вернулась к жизни так же внезапно, как и Эгиль. – Я думаю… – Когда Рорик повернулся к ней, она неожиданно поняла, что сама не знает, что думает. Ей некогда было думать. Но теперь…
Теперь все ясно, – с яростью решила она. Рорик нашел способ защитить ее честь, и в то же время получить желаемое.
Не дождется! Она этого не допустит.
– Я не выйду замуж по принуждению, – гневно прошипела Ивейна. – И мне все равно, что скажут люди. Можешь, называть себя моим женихом, если хочешь, пока не отправишь…
– Хотя бы раз упомяни Эдуарда, – прошептал Рорик, – и за последствия я не ручаюсь.
– Но…
– Мой отец ясно выразил свою волю.
– Твой отец! Думаешь, я слепая и глухая? Твой отец желает этой свадьбы не больше, чем остальные твои родственники.
– Они привыкнут. И ты тоже, котенок.
Это было уж слишком. Ивейна и думать забыла о зрителях.
– Правда? – процедила она сквозь зубы. – Что ж, тебе тоже придется кое к чему привыкнуть, наглый, тупоголовый мужлан. Ты можешь силой жениться на мне, но я останусь англичанкой. Я буду считать себя свободной. Я сделаю так, что ты сам пожалеешь…
Окончание пламенной речи застряло в ее горле, когда Рорик обнял ее и привлек к себе.
– Можешь по-прежнему считать себя англичанкой, леди, – произнес он тихим голосом, который, как ни странно, был отчетливо слышен даже в дальних углах зала. – Это твой выбор. Но поверь мне, к утру этот наглый тупоголовый мужлан сделает тебя замужней женщиной.
Не успела Ивейна возразить, как их губы слились. Рорик вложил в поцелуй всю свою ярость. Ей оставалось лишь покориться.
Когда он, наконец, поднял голову, все присутствующие, за исключением Эгиля и Гуннхильд, разразились смехом и радостными возгласами.
Веселье царило и несколько часов спустя. По мнению Ивейны, особенно бурно радовались рабы и кухонная прислуга, на чью долю достались остатки свадебного угощения. Эгиль сразу же после окончания церемонии удалился к себе, Торольв уехал к матери, а лицо Гуннхильд стало еще кислее обычного.
От мысли, что ей придется жить под одной крышей с этим злобным созданием, на глазах девушки выступили слезы. Расстроенная, она отхлебнула эля и в сердцах швырнула рог для питья на стол.
Рорик накрыл ладонью ее руку.
– Не волнуйся так, милая, – пробормотал он. – Я не собираюсь тебя обижать.
Ивейна окинула его гневным взглядом. С тех пор, как Эгиль, Торольв и еще один ярл, срочно приглашенный с соседней фермы, объявили их мужем и женой, Рорик обращался к ней с нежностью и терпением. Наверное, думает, что уже добился своего, – мрачно решила девушка.
– Да хоть бы и собирался, – буркнула она в ответ. – Все равно я тебя к себе не подпущу.
– Ты ничего не забыла? – проворчал Рорик. – Мы женаты.
– Несколько слов над чашей с элем не сделали меня твоей женой.
– Гм. – Он отпустил ее руку и встал. – Думаю, мы продолжим этот спор в другом месте.
Ивейна тут же вскочила на ноги.
– Не знаю, как тут у вас принято, – сказала она, стараясь, чтобы в ее голосе не было мольбы. – Но я хотела бы побыть в одиночестве.
Рорик склонил голову.
– Это в наших обычаях, леди. Женщины отведут тебя на брачное ложе. – Он дал знак женщинам и смущенно умолк, коснувшись ее руки. – Жаль, что так получилось, малышка, но среди них будет Гуннхильд. Если бы я запретил жене моего отца приближаться к тебе, это расценили бы как ужасное оскорбление.
– Я понимаю, – чопорно ответила Ивейна. И опустила глаза.
Рорик глядел ей вслед уверенным взглядом хищника, знающего, что его жертва обречена. Гуннхильд и две другие женщины вывели ее из зала и проводили в маленькую спальню. Ивейна сразу же поняла, что выбраться отсюда можно только через дверь. Единственное окошко, такое же, как в зале, оказалось слишком маленьким.
Девушка взглянула на постель, освещенную масляным светильником. Огромная кровать занимала почти всю комнату, оставляя лишь узкое пространство в ногах и с одной стороны. Ивейна вспомнила видение, которое явилось к ней на корабле, и по ее спине пробежали мурашки.
