Они закончили ужин в тишине. Затем подали десерт, а когда он был съеден, Кэтрин скромно сказала:
— Мы оставим тебя пить коньяк, — начала она, поднимаясь, но когда подняла глаза, увидела, что Рафаэль уже встал.
— Думаю, я предпочел бы кофе, — сказал он, обходя стол и отодвигая ее стул. — Давай выпьем его в спальне?
Кэтрин застыла, краем глаза уловив ухмылку на лице Соланж. Рафаэль произнес свою просьбу вполне прилично; вот только в его глазах читался интимный подтекст. Ситуация могла бы выйти неловкой, но только если она позволит этому случиться. Собрав в кулак всю свою гордость, она ответила:
— Это было бы… чудесно.
Взяв ее руку, он поднес ее к своим теплым губам.
— Мадам Тиби, распорядитесь, — весело попросил он, не глядя на компаньонку.
— Конечно, — ответила женщина таким тоном, словно ей оказали услугу.
А она умна, вынуждена была признать Кэтрин. Затем она забыла о компаньонке, потому что Рафаэль потянул ее через коридор к задней галерее.
Он положил руку ей на талию и притянул к себе.
— Ты была очаровательна сегодня вечером при свете свеч. Такая серьезная хозяйка моего дома, рассуждающая о материи и ключах. Я осознал, что мне не нравится, что ты сидишь в дальнем конце стола и я не могу до тебя дотянуться. Не мог вынести больше ни секунды.
Безрассудно верить ему, шептал ей внутренний голос, безрассудно считать, что он говорит от чистого сердца. Если он начнет ей слишком нравиться, то это приведет к смертельной болезни. И тем не менее его губы на ее устах кружили ей голову. Осторожность казалась проявлением холодности. Она обвила руками его шею.
И тут за спиной послышался убийственно-сладостный голос.
— Ой, простите, — произнесла Соланж.
Кэтрин испуганно отпрянула, но Рафаэль удержал ее, крепче сжав руки на ее талии. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он поднял голову.
— Прощаю, Соланж, — сказал он сестре и, не глядя в ее сторону, повернул Кэтрин в своих руках, направляя к двери в их спальню.
— Простите, мадам, мне нужно было сообщить вам раньше. Но… — Али пожал плечами. — Я не мог придумать, как сказать вам о таком деликатном деле. Мне еще больше жаль, что вам пришлось говорить с месье Рафаэлем о моей Индии напрасно.
— Напрасно, Али? — удивилась Кэтрин. — Наверное, это глупо с моей стороны, но я не понимаю, почему Индия, нося ребенка, не может выполнять функции служанки.
— Мадам, она уже пополнела. Живот начал выделяться. Скоро все узнают.
— Но это естественно, разве нет?
— Несомненно, это прекрасно, но большинство леди предпочитают не пользоваться услугами неповоротливой беременной женщины.
Подобное сетование немного выходило за рамки дозволенного, но Кэтрин ничего не сказала. Этот разговор и без того становился неловким, чтобы добавлять еще замечания.
— Я не одна из тех леди, — заметила она.
— Осмелюсь предположить, что вы ею и не станете, мадам. Но беременность сопряжена с нервозностью — это не самое лучшее время вникать в новые обязанности.
Кэтрин внимательно посмотрела на Али и заметила капельки пота на его медно-коричневом лице, на неестественность его позы, когда он стоял перед ее секретером в углу гостиной. Прочла ли она тень беспокойства в глубине его глаз?
— Скажи мне прямо, Али, — сказала она, — твоя Индия не хочет работать в доме?
— Дело не в этом. Она стыдится, что постоянно работала в поле. На Сан-Доминго, откуда она с родителями приехала семь лет назад, ее мать была служанкой у леди. Сама она была в том доме компаньонкой ее маленькой дочери.
— Понятно. Может, это ты изменился? Теперь, когда Индия носит ребенка, она больше не «луна твоих наслаждений»?
— Ах, мадам, не говорите так. Мать моего ребенка должна всегда находить благосклонность в моих глазах. Но… я боюсь за нее.
— Боишься за нее? Почему?
— Я узнал, что Индия знала мадам Тиби на Сан-Доминго, и, хоть она была почти ребенком, ей не нравилась ни она, ни ее манеры. За годы, что они были здесь, Индия не попадалась на глаза этой женщине и делала вид, что не помнит ее. Тем не менее в ее венах течет дикая кровь родного ей индейского племени. Уроки повиновения, молчания и самообладания, выученные ее народом в рабстве, очень поверхностны. Если бы ее ущемляли так же, как вас предыдущие несколько недель, никто не поручился бы за последствия.
— Индейское племя? Американские индейцы?
— Да. Она потомок уважаемого индейца из племени натчи, которое восемь лет назад восстало против французов. Их повергли и поработили. Вождь племени и несколько наиболее жестоких воинов были отправлены на остров Сан-Доминго. Индия всю жизнь прожила под ярмом рабства, но она гордая, поскольку унаследовала чувство собственного достоинства и честь. Также она познала свободу, которой в последние годы насыщен этот солнечный и пропитанный кровью остров.
Кэтрин некоторое время хранила молчание, нахмурив брови.
— Значит, ты считаешь, что мадам Тиби постарается навредить ей?
Странная грусть промелькнула в улыбке Али.
— Я не уверен, мадам. Я лишь боюсь.
— Похоже, что твоя Индия может стать союзником, который мне так необходим, — заметила Кэтрин, — но я не стану заставлять тебя отбрасывать дурные предчувствия. Служанки обычно никуда особенно не спешат; меня воспитали так, что я многое могу делать сама. — Она улыбнулась. — Мой муж предоставил мне полную свободу действий в этом вопросе. Я перепоручаю это тебе как моему сенешалю
[82].
— Вы сама доброта, мадам Кэтрин, — сказал он, поклонившись и приложив руку к сердцу. — Простите, если причинил вам неудобства. Мне нужно кое-что выяснить, и тогда вы получите окончательный ответ.
Он не стал уточнять, но Кэтрин сомневалась, стоит ли расспрашивать его дальше, потому что в его темных опущенных глазах промелькнуло строгое выражение. В этот миг в комнату вошла мадам Тиби в поисках какой-то мелочи. Али под предлогом других обязанностей удалился, и момент был упущен.
Однако ему потребовалось много времени на выяснение своих вопросов. Проходили дни, но имя Индии больше не всплывало. В конце концов решение было принято за него.
Был первый погожий денек после долгого периода дождей. Рафаэль воспользовался этой возможностью, чтобы поехать верхом к реке и посмотреть уровень воды, а также поставить несколько человек для укрепления дамбы. Мадам Тиби уговорила Соланж выйти из дома на утреннюю прогулку. Кэтрин без сожаления наблюдала, как они уходят. Им достаточно было компании друг друга.
Пока Рафаэль находился рядом, требуя ее внимания, Кэтрин так и не смогла добраться до шкафа с тканями, как изначально планировала. Она решила сделать это, как только никто не будет стоять у нее на пути.
