— О, oui
[113], сейчас мы есть мужчины с оружием в кулаках! — выкрикнул великан.
За его спиной послышался хор одобрительных голосов.
Раф кивнул, согласившись, что это и правильно, и справедливо.
— И как мужчины, — осторожно произнес он, — чего вы хотите?
— Свободы! — закричал великан. — Свободы для всех!
Было мгновение, когда казалось, что если Раф сможет найти разумный, честный ответ на эту просьбу, то день закончится победой. Но откуда-то из середины разношерстной толпы раздался пронзительный крик:
— Месть!
Прозвучал выстрел, вырвавшись оранжевым огнем и черным дымом. Раф потерял равновесие и прислонился к дверному косяку. Со стороны толпы послышался громкий рев, вопль триумфа и безумной жажды крови. Они ринулись к изогнутой лестнице, размахивая мотыгами, граблями, мачете, топорами, вилами и дубинками.
Схватив ружье, Кэтрин подняла его и выстрелила в бурлящую массу. Али целился более осторожно и был вознагражден пронзительным криком и небольшой заминкой, так как люди столпились вокруг жертвы. В этот короткий миг преимущества Кэтрин вместе с лакеем втащили в дом Рафа, ошеломленного, ослепленного кровью, безостановочно текущей из раны на голове, захлопнули тяжелую дверь и задвинули засов.
Они соорудили баррикады, но надолго ли? Дверь и ставни были крепкими, построенными для защиты от мародеров — индейцев и белых, — а также ураганов, но они не могли долго устоять перед такой силой: в толпе насчитывалась сотня людей, может больше.
Схватив со стола шарф, Кэтрин прижала его ко лбу Рафа.
Комок в горле Кэтрин исчез. Дрожащими пальцами она вытерла вязкие сгустки крови, чтобы лучше видеть рану на его виске. «Дюймом левее…» — испуганно подумала она и быстро спросила:
— Что теперь?
По двери сзади них раздавались глухие удары, ставни дребезжали.
— Сделай что-нибудь с этим, — сказал Раф, нетерпеливо указывая на свисающие концы шарфа.
Сейчас было не время смеяться. Она послушно подвернула концы шарфа, придав ему форму тюрбана. Раф вырвался из ее рук.
— Дым, Maître, — сообщил Али, сделав глубокий вдох.
Это не было неожиданностью, учитывая факелы, оставляющие черный шлейф, и намеренно принесенный сюда языческий ладан.
Раф перевел взгляд с ружья на Кэтрин, его черные глаза что-то оценивали. Резко кивнув, он схватил пистолет и засунул его себе за пояс, еще по одному оставил в каждой руке.
— Значит, остаются лошади. Надеюсь, собаки предпочитают вытягивать лис через главный вход логова.
Али схватил ружье и выстрелил в дверь, как бы призывая, потом взял еще три ружья, впихнул одно из них Кэтрин в руку, и они побежали.
Раф первым оказался у задней двери и начал спускаться по нескончаемой винтовой лестнице. Он остановился внизу, подождав, пока Кэтрин приблизится к нему, затем вышел и осторожно двинулся через двор.
Справа находилась извилистая дорога к Кипарисовой Роще. Впереди были окутанные тишиной хижины. Беглецы свернули налево, мимо кухни, голых фиговых деревьев и груш, прошли под бельевыми веревками и направились к лесу.
К чему эта уловка? Скорость и хитрое прикрытие ненадолго помогли выиграть время. Они бежали под широкими ветками орехов, когда раздался крик:
— Вон они идут! Не дадим им скрыться!
Кэтрин споткнулась. Голос. Резкий, хриплый от напряжения, это был голос Маркуса Фицджеральда. Она оказалась права.
Пронзительные крики, похожие на лай гончих псов, усиливались. Быстро оглянувшись через плечо, Кэтрин увидела выбегающую из-за дома воющую толпу, позади которой вились клубы дыма.
Вдали послышался звон. Это был колокол с плантации, висевший возле хижин. Его отчетливый звук разносился на мили. Не для пробуждения, не для отдыха, а для смерти. Смерть хозяевам!
Али опустился на одно колено, по очереди стреляя из своих пистолетов по белому пятну. Это ни к чему не привело, лишь вынудило Маркуса пригнуться, чтобы его не было видно. Рафу повезло больше: он убил двоих, после чего выбросил свои пистолеты, как бесполезные. Меткая стрельба ничего не изменила. Упавшие были затоптаны надвигающейся толпой. Раф не стал ждать, пока Кэтрин выстрелит. Схватив ее за запястье, он потащил ее за деревья.
Лошадей, взволнованных шумом и запахом пожара, можно было услышать раньше, чем увидеть. Отходя в сторону, пятясь с широко открытыми глазами, они не давали себя оседлать, поэтому Рафаэль отвязал поводья от ветки дерева и ухитрился запрыгнуть в седло. Сдерживая беспокойного мерина под собой весом и крепкими мускулами, он наклонился, схватил Кэтрин за руку и, подняв, усадил позади себя.
Али был не таким ловким. Его лошадь попятилась, встав на дыбы, бросилась к деревьям, не давая ему подойти сбоку, а Рафаэлю — схватить за уздечку. Зловещие крики становились громче. Кэтрин видела перекошенные лица, раскрашенные отвратительными белой и оранжевой красками. Впереди шел однорукий мужчина, сжимая самодельное копье.
Если бы она выстрелила из своего пистолета, то могла бы лишить Али последней возможности усмирить свою лошадь, к тому же ей вряд ли удалось бы попасть, сидя на скачущем мерине. Кэтрин на секунду прицелилась, но потом опустила пистолет.
Наконец Рафаэль схватил край уздечки и наклонил голову лошади вниз. Али взялся за луку
[114].
В эту секунду главарь выпустил копье. Оно высоко поднялось, потом начало со свистом падать.
— Али! — вскрикнула Кэтрин, предупреждая.
Поставив одну ногу в стремя, лакей оглянулся через плечо. Копье с металлическим наконечником пронзило его бедро и наполовину высунулось, зловеще блеснув теплой кровью.
Али застонал. Нога окрасилась льющейся потоком кровью, выскользнула из стремени, и он упал. Лошадь в диком ужасе встала на дыбы. Громко выругавшись, Рафаэль отпустил поводья, чтобы не дать коню растоптать Али. Дернув головой, лошадь описала круг и умчалась в гущу деревьев.
— Дай мне свою руку! — крикнул Рафаэль. — Сейчас же!
Али схватился за копье, торчащее под странным углом. Он не смог бы сесть в седло. Даже стоять ему было трудно. С искаженным от боли лицом он покачал головой.
— Ты обязан повиноваться мне! — рассердился Раф.
Кэтрин никогда не слышала, чтобы Раф говорил такие слова таким тоном своему лакею. Али тоже не слышал. Привычка повиноваться была сильна. Он поднял руку.
Раф наклонился и с усилием, которое, казалось, скрутит его мышцы на спине в узлы, затащил Али поперек холки своей лошади. Времени на оказание помощи не было. Вокруг них посыпался первый шквал камней и палок. Раф пришпорил коня. Кэтрин, развернувшись назад, выстрелила из своего ружья. Она не видела, куда попала. Важнее всего было не сдаваться.
