– Чтобы за Россию умереть вместе, ваше сиятельство, – просто ответил мальчик. Милорадович молча прижал голову Николеньки к своей груди.
– Нам необходимы самые подробные сведения о передвижениях французов, – проговорил Багратион, все так же глядя на карту. – Я поручал Платову постараться захватить «языков». Но французские уланы отрезали наш арьергард, и теперь Платов пробивается с боем. Надо послать кого-то к нему… – Подойдя к сеням, где расположился его штаб, командующий приказал начальнику штаба, обрусевшему французу Сен-При: – Позовите ко мне кого-нибудь из адъютантов!
Через несколько мгновений перед командующим предстал молодой гусарский офицер в коричневом мундире ахтырцев. В руках его поблескивал золочеными шнурами кивер.
– Ротмистр Анненков, ваше сиятельство, – бодро доложил он.
Багратион с улыбкой кивнул своему любимцу.
– Поедете к Платову, Алексей Александрович, – проговорил он. – Возьмите людей из своего полка – по дороге можете наткнуться на французов. Все сведения, которые удалось собрать казакам о передвижениях наполеоновских войск, сегодня же, до конца дня – ко мне.
– Слушаюсь, ваше сиятельство! – ответил ротмистр с готовностью.
– И еще, – добавил Багратион, помедлив. – Знаю, что Матвей Иванович держится из последних сил. Но казацкая удаль всем известна, у него каждый станичник французского эскадрона стоит. Попросите от меня атамана еще денька на два супостата задержать, чтоб солдаты отоспались…
– Все передам, Петр Иванович…
– Ну, с богом, Алешенька. Поезжайте!
Как и предупреждал князь Багратион, едва выехав из Царева Займища, Алексей Анненков и отправившиеся с ним к Платову гусары наткнулись на французов – скорее всего, разведчиков, прочесывавших лес. Однако углубляться далеко эти уланы явно побоялись: пошарили по опушкам и, спешившись, стали поить в реке коней.
Сначала, посовещавшись, гусары решили проскочить без боя – может, уланы и не заметят их, ведь распоряжение князя Багратиона надо было выполнять спешно. Но не тут-то было! Французы увидели неприятеля и, повскакав на коней, ринулись в схватку. Ничего не оставалось, как принять бой.
Алексей Анненков врубился в самую гущу противника. Сабля в его крепкой руке, со свистом рассекая воздух, поражала врага без промаха. Он видел полные смертельного страха глаза противника перед собой, слышал стоны тех, кого поразило его оружие… Не устояв под натиском ахтырцев, уланы попятились, но на помощь им уже спешило подкрепление.
Перевес сил оказался на стороне французов. В какой-то момент Алексей подумал, что уже не доберется сегодня до Платова. Однако казаки сами явились на помощь, не заставив себя долго ждать. Две отборные казачьи сотни, вылетев с гиканьем из леса, буквально смели противника, третья – преградила французам отступление.
Подскакав к казачьему полковнику, Анненков прокричал:
– От князя Петра Ивановича, к атаману. Проводишь?
Тот кивнул головой.
Казаки в рассыпном строю гарцевали перед уланами, зажав тех в клещи. Алексея подмывало остаться и снова ввязаться в бой. Но нельзя – он помнил приказ Багратиона. И потому, взглянув еще разок, как казаки то грозно сдвигаясь тучей, то рассыпаясь вновь, загоняют улан в болото, Анненков поспешил за полковником, позволив своим гусарам разделить с казаками лавры победы.
* * *
«Дела русского воинства день ото дня все хуже. Войска недовольны до такой степени, что ропщут даже солдаты, они не имеют никакого доверия к своему предводителю. Что до меня, то вам как никому известно мое стремление избавить Россию от нашествия супостатов. Начав службу Отечеству при вашей матушке, я тридцать лет жизни отдал служению ему. Но сейчас прошу вас, дорогая Лиз, довести Его Величеству мое желание отправить меня командовать хоть в Молдавию, хоть на Кавказ, хоть полком, хоть арестантской ротой. Терпеть позор больше не могу…»
Письмо князя Багратиона, переданное ему княгиней Потемкиной, не удивило императора Александра. Он знал, что постоянное отступление русской армии чрезвычайно удручало всех. Теперь уже всякий винил в неудаче армии ее командующего – военного министра Барклая де Толли. Не только за глаза, но и в лицо его называли «генерал Отступление», изменив прозвание, данное когда-то турками Александру Суворову – Генерал Вперед. Имя Барклая стало ненавистно всем, ему не верили ни народ, ни армия, ни император. Повсюду слышались призывы немедленно сместить его. Взоры устремлялись к императору, кого же выберет Александр, услышит ли он «глас народа»?
«Глас» Александр слышал и очевидность замены главнокомандующего понимал. Но хорошо помня о своей ошибке в битве под Аустерлицом, назначил специальный совет из шести человек, в который вошли бывший воспитатель Александра Павловича, председатель Государственного Совета граф Салтыков, петербургский главнокомандующий Вязмитинов, генерал Аракчеев, начальник полиции Балашов и два тайных советника, Лопухин и Кочубей. Им всем предстояло решить судьбу армии и судьбу России. Император же только подтвердит их выбор.
Но какой выбор? Багратион любим в войсках, однако излишне горяч и нетерпелив. Беннигсен – опять иностранец. Милорадович – не имеет опыта командования армиями, не тот охват. Кто же? Кто может оказаться равным «екатерининским орлам» предыдущего столетия? Кому доверила бы Россия свою судьбу?
В большом кабинете графа Салтыкова, выходящем окнами на Неву, теплым и тихим июльским вечером генерал Балашов назвал фамилию избранника, о котором уже твердили повсюду: «Кутузов». Генерал от инфантерии Кутузов сможет спасти Россию.
– Кутузов стар, он болен, – пытался возражать Аракчеев.
– Да нет, годов ему не так и много, – задумался Салтыков. – Пожалуй, что шестьдесят шесть…
– Для главнокомандующего шестьдесят шесть – это пустяки, – поддержал его Кочубей и улыбнулся: – Если кто и останется недоволен нашим выбором, так это Наполеон Бонапарт. Не может он простить Кутузову так ловко заключенного мира с турками под самым носом его дипломатов.
– Ну, значит, на том и порешим, господа? – обратился ко всем председательствующий Салтыков. – Избираем главнокомандующим всеми нашими армиями Михайлу Кутузова?
Никто не воспротивился, даже сомневающийся Аракчеев. Всем было известно, что еще до совета за Кутузова высказывалась княгиня Елизавета Потемкина: когда-то Михаил Илларионович служил под началом ее отца, князя Потемкина, – еще при штурме Очакова на заре своей карьеры. И потому спорить не стали.
В тот же вечер император Александр утвердил выбор совета. Назначение Кутузова в армии было воспринято с воодушевлением. Около дома нового командующего на набережной Невы собралась целая толпа – все бросали в окна букеты цветов, пели молитвы и здравицы.
* * *
Исполнив поручение князя Багратиона и забрав сведения, полученные казацкой разведкой, ротмистр Алексей Анненков вышел из штаба арьергарда и, вскочив в седло, уже собирался было возвратиться в Царево Займище, когда невдалеке услышал два голоса: мужской, грубый и резкий, сыпал отборными ругательствами, женщина звала на помощь по-французски.
