Когда Анжелика появилась под Смоленском и он снова окунулся в то лихорадочное, сладчайшее наслаждение, в котором оба они полностью растворились, тогда он был готов проститься с Адриеной и даже написал ей письмо о расторжении помолвки. Но Анжелика исчезла. Он до сих пор не отослал письмо и теперь только похвалил себя за это.
Он едва не сошел с ума от горя, когда маркиза пропала. Он оплакивал ее, скорбел о ней. А она… Она обедала за одним столом с этим самым генералом Кутузофф, к которому сегодня утром его хотел направить послом император Наполеон. Надо было бы поехать, посмотреть там на них! Ах, если бы Мюрат передал ему послание маркизы пораньше… Куда на самом деле ехала Анжелика летом, к нему, или как раз туда, где она находится сейчас, к кому-то из своих петербургских вздыхателей? Вполне вероятно, что он зря подозревает ее, но все же столь затянувшийся «визит» к русским казался ему необъяснимым.
«Может быть, ей там шепнули о Луизе де Монтеспан?» – мелькнула у него догадка. Прислушавшись, он уловил любовное воркование в соседней комнате. Да, в русском лагере предостаточно людей, которые знали о его связи: он открыто появлялся с Луизой до приезда Анжелики в Петербург. Почему? Да просто не мог себе представить, что она, Анжелика, приедет. Полагал, точнее, сам убеждал себя, что она отправится с Огюстом. А маркиза приехала к нему…
Сделанного уже не воротишь, как и многого сказанного сгоряча. Но почему даже в обиде надо скрываться где-то у врага, где наверняка к ней не расположены дружелюбно, учитывая состояние войны, а не приехать и не поговорить обо всем открыто. Они оба достаточно виноваты друг перед другом, и оба должны друг друга простить, чтоб больше не расставаться никогда!
– Тебе хорошо со мной? – спрашивал он ее в Париже, когда, утомленная страстью, она откидывалась на розовые подушки в будуаре, горячая, обнаженная, прекрасная…
– Мне чудесно, чудесно… – шептала она, снова прижимаясь к нему и обнимая.
И что же теперь?.. Он сложил письмо и задумчиво смотрел на свечное пламя. А теперь она опять не готова вернуться. Она просит его встретиться с ней на аванпостах… А зачем? Зачем говорить под пулями казачьих разъездов да еще в присутствии Мюрата и того самого Милорадовича о том, что касается только их двоих. Пусть те даже не будут стоять рядом, но все равно будут маячить, ездить туда-сюда. Их не попросишь удалиться – они на службе, и войны еще никто не отменял. Зачем ей все эти посредники? Она не доверяет ему? Все еще сохраняет пути к отступлению, чтобы снова уехать к русским? Выходит, неплохо ей там живется…
Что ж, пусть будет так, как хочет она. Наверное, при встрече она объяснит ему больше, чем он понимает теперь. Так решил Коленкур и, спрятав письмо на груди, вернулся в соседнюю комнату.
Мюрат обнимался с Луизой на диване, но заслышав шаги Коленкура, встал, оправляя обмундирование. Выглядел он помято и, отводя взор, виновато смотрел в пол.
– Я намереваюсь посетить ваше расположение, Иоахим, – сообщил ему Коленкур, не высказав ни слова неудовольствия по поводу любовных игр с Луизой.
– Вы? – удивленно вскинул синие глаза Иоахим. – Зачем?
– Сообщите генералу Милорадовичу, – продолжал Коленкур, как будто не услышав его вопроса. – Послезавтра около полудня я буду.
– А причем здесь Милорадович? – снова выразил недоумение Мюрат, но заинтересовался.
– Пусть передаст мадам, – объяснил ему Коленкур с неохотой. – Вы понимаете, о ком я говорю…
Мюрат наконец догадался и кивнул, надевая свою украшенную страусовым пером соболиную шапку.
– Я передам, не беспокойтесь.
– Вы поедете на аванпосты? На аванпосты? – подала голос притихшая Луиза. Она чувствовала себя обиженной, почти оскорбленной: Мюрат только что почти овладел ею, – она не сильно сопротивлялась, – пока Арман читал там свои бумажки, а Коленкур теперь даже и вида ревности не подал. Не показал, что ему небезразлично ее тело! Они, видите ли, собрались… – Вы едете на аванпосты?! – она почти взвизгнула нетерпеливо.
– Да, милочка, да, – подтвердил Коленкур, поморщившись от визга.
– Я тоже поеду, – привстав, топнула ногой Луиза. – Вы возьмете меня с собой. Я хочу посмотреть на этих, – она потерла носик пальцем, – на казаков и купидонов. Вот.
– Каких еще «купидонов»? – не понял ее Коленкур. – На купидонов во дворцах смотрите, милочка, а не на аванпостах…
– Так называют мои кавалеристы башкир и татар, которые служат у русских, – объяснил ему Мюрат. – Я только что рассказал о них мадемуазель…
– Понятно. Нет, вы, Луиза, останетесь здесь, – решительно заявил Коленкур. – Даже не думайте ехать.
– Я поеду, я поеду! – Луиза подпрыгнула на диване, гипюровая накидка с нее полностью свалилась, и она осталась совершенно нагой.
Коленкур усмехнулся, а Мюрат закашлялся – его соболья шапка снова упала с головы и покатилась под накрытый русской червчатой
[27] скатеркой стол.
* * *
Встретив следующим утром Мюрата на аванпостах, генерал Милорадович с печальным видом жаловался ему, что подкрепления, которые приходят к русской армии, очень плохо обучены, в Тарутинском лагере тяжело с продовольствием – ведь лучшие земли России захвачены французами и разорены войной. Так Михаил Андреевич исполнял поручение Кутузова, которое привез ему накануне – вместе с письмами Анжелики – его адъютант Бурцев. Он, конечно, не просвещал французского маршала на тот счет, что вся подноготная мюратовского авангарда хорошо известна и ему самому и фельдмаршалу Кутузову – казачья разведка постаралась, – русские вообще скоро собирались напасть на Мюрата. До поры до времени Милорадович щадил пылкое гасконское сердце маршала.
– Мы все теряем форму, простаивая без настоящего дела, – жаловался Мюрат, пощелкивая плеточкой по синим блестящим сапогам.
– Если хотите, вполне можем размяться, постреляв друг в друга, – с улыбкой предложил ему Милорадович, – не только перекидываясь словами, – он бросил на маршала иронический взгляд.
Но Мюрат подвоха не заметил. Французский маршал с тоской оглядел тянущиеся вдалеке черные верхушки елей, потом сказал:
– Так вот, насчет мадам, генерал…
– Насчет которой? – снова поддел его Милорадович. – Я полагаю, у Вашего Величества нет отбоя от хорошеньких женщин. Я помню, как в восемьсот девятом году мы отбили ваш обоз – там оказалось дам гораздо больше, чем нужных армии вещей. Французы весело живут: от сражения сразу переходят к любви. И наоборот.
– Я говорю о нашей общей протеже, – уточнил Мюрат, – о мадам Анжелике…
– Вы привезли для нее ответ? Я – готов.
– Да, – кивнул Мюрат, – но в устной форме, генерал. Граф Арман де Коленкур приедет сюда завтра в полдень…
– Граф Арман де Коленкур? – удивился Милорадович. – Приедет на аванпосты? Не отправится ли он послом в нашу ставку, Ваше Величество? – осторожно высказал он предположение.
