Едва забрезжила над Тарутино скудная осенняя заря, и Бурцев подъехал к дому, где проживали дамы, Анжелика встретила его, уже полностью готовая ехать. Следы ночных сомнений виднелись на ее лице – она побледнела.
Анна Орлова, вышедшая проводить маркизу, не могла не заметить этого.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она участливо. – Быть может, лучше все отложить? Потерпит денек и Арман де Коленкур тоже..
– Нет, нет, зачем же, – ответила Анжелика, – я не хотела бы беспокоить всех из-за себя во второй раз… Я поеду сегодня.
– Ну, смотрите сами, – вздохнула Анна. – Бурцев, ты все взял, что я приготовила вчера? – спросила она у гусара.
– Так точно, ваша светлость, – отрапортовал тот.
– Я положила хлеба в достатке, пирогов, мяса копченого, меда, сыров три вида. А также бинты, лечебные травы, бальзамы, лекарства. Что же еще? – Анна задумалась. – Ах, да, – вспомнила она, – клюкву с сахаром. Хорошо способствует выздоровлению. Так что, я думаю, ваш брат поправится, маркиза…
– Я даже не знаю, как благодарить вас, – Анжелике искренне хотелось обнять Анну, но она не решалась.
– Не стоит, – Анна сама привлекла ее к себе. – Вспоминайте о нас. Даст бог, свидимся после войны. Приезжайте ко мне в Петербург. Я всегда буду рада. – Она помолчала, потом добавила: – Княгиня Лиз не смогла сегодня проститься с вами. Ее замучила лихорадка. Как осень, так начинает трясти. Но она просила передать вам, что… – Анна сделала паузу и серьезно взглянула Анжелике в лицо, – если сегодня на аванпостах произойдет что-то неприятное для вас или даже непредсказуемое и обидное, если даже потом, когда вы окажетесь у французов, вам станет трудно одной, я уж не говорю о худшем, – возвращайтесь. Михаил Андреевич пока еще будет командовать нашими передовыми частями, так что он встретит вас и проводит к нам… Не сомневайтесь.
– Спасибо, princesse, – проговорила Анжелика, и голос ее дрогнул от нахлынувших чувств. – Я буду помнить о вашей доброте. Всегда.
* * *
Уже достигнув выезда из Тарутино, Анжелика обернулась и увидела, что Анна все еще стоит на крыльце и смотрит им вслед. Анжелика помахала ей рукой и вздохнула – она и сама не знала, правильно ли поступает. Почему-то никакого восторга от предстоящего события она не испытывала – наоборот, необъяснимое предчувствие беды терзало ее сердце, она едва не плакала. Казалось бы, все происходило так, как она того хотела. Арман откликнулся на призыв и сейчас наверняка тоже выезжает из Москвы на встречу с ней.
Маркиза старалась гнать от себя мысли, которые возвращали ее к графу Анненкову. За все время, прошедшее с того вечера, когда она перестала ухаживать за ним и ушла, обиженная его холодностью, – он не мог не заметить этого, – русский полковник даже не разу не поинтересовался, где она и как устроилась. Выходит, он вовсе забыл о ней? Так что теперь сомневаться?.. И дав шпоры Звезде, Анжелика поспешила догнать Бурцева, уехавшего далеко вперед.
Мелкий дождик, моросивший с ночи, прекратился. Утро разгоралось теплое и безветренное. Над рекой Нарой плыл туман – он же закрывал и видимость впереди. Бурцев молчал, сосредоточенно думая о своем. Анжелика не заговаривала с ним. Да и что она могла сказать? Ведь он полагал, что она очень радовалась своему возвращению, и даже не догадывался, как ошибается.
Только когда послышались хорошо различимые голоса перекликающихся людей и, вынырнув из тумана, замелькали пики и синие кафтаны станичников, несущих службу на передовых постах, Анжелика поняла, что они приехали. Сердце ее кольнуло. Вот сейчас, сейчас она увидит его…
Но первым маркиза увидела генерала Михаила Милорадовича. Он разъезжал вдоль своих позиций и все время оборачивался в сторону лагеря – ждал их.
– Я рад приветствовать вас в здравии, маркиза, – подъехав, генерал галантно поцеловал руку Анжелики, наверняка почувствовав, что она холодна как лед, но никакого удивления по этому поводу не выразив.
– Я так признательна вам, – проговорила Анжелика, с трудом выдавив улыбку, – я вам доставила хлопоты…
– Что вы, мадам! – широко улыбнулся Милорадович. – Нам ничего не стоит, поверьте. Мы счастливы оказаться полезными… Что, Бурцев? – он быстро взглянул на адъютанта.
– Приказы от главнокомандующего и письмо от Анны Алексеевны, – доложил тот.
– Давай, – Милорадович взял штабной пакет и маленький конвертик, пахнущий духами – даже на расстоянии чувствовался сладковатый аромат любимых духов княгини Орловой, и строгое, красивое лицо ее, смотрящей вслед с крыльца, снова всплыло в воображении Анжелики.
Отстегнув пуговицу на мундире и спрятав письма, Милорадович указал Анжелике на французские позиции:
– Ваши уже приехали, ждут, – сообщил он, – Мюрат прокатывался здесь, интересовался, – взяв Анжелику под локоть, генерал заставил ее немного проехать рядом с собой. – Вы понимаете, маркиза, – начал он, – сейчас идет война. Мы были счастливы оказать вам гостеприимство, но военные секреты – это военные секреты, здесь решаются судьбы народов. Надеюсь, вы понимаете меня.
– Я все понимаю, Мишель, – Анжелика догадалась, что он имел в виду, – я умею быть благодарной. Кто бы не спросил меня о действительном расположении русского лагеря, я ничего не скажу. Обещаю вам.
– Я рад, что вы столь догадливы, маркиза, – генерал с улыбкой еще раз поцеловал ей руку. – Сегодня туман, – продолжал он, – но я предупредил своих казаков, чтобы они не стреляли ни в коем случае до особого моего распоряжения. Надеюсь, французы сделают то же самое. Во всяком случае, Мюрат обещал мне. Я вам советую немного проехать вдоль нашего расположения, а потом свернуть в низину. Так будет безопаснее. Надеюсь, господин де Коленкур неплохо ориентируется на местности и трудностей не возникнет. – Потом, помолчав немного, Милорадович посмотрел вперед, спросил: – Вы готовы, мадам?
– Да, вполне, – ответила Анжелика, чувствуя, что голос едва слушается ее.
– Тогда с богом! – решил генерал. – Лешка, – крикнул он Бурцева, – зови трубача и давай французам сигнал.
– Слушаюсь, ваше высокопревосходительство, – бодро ответил Бурцев и, наклонившись к Анжелике, проговорил: – Желаю вам счастья, мадам. – Потом, быстро поцеловав ей руку, отъехал.
Запела драгунская труба. Появившись из тумана, первым к маркизе направился Иоахим Мюрат. Она узнала его издалека. Помахав Анжелике рукой, Милорадович наблюдал за ними со своей позиции. Мюрат ехал в ярком оранжевом доломане и вишневом ментике с золотыми шнурами. На его голове красовалась вышитая золотом шляпа, украшенная красными страусовыми перьями. Как ни была взволнована Анжелика, она не могла не обратить внимания на то, что, завидев неаполитанского короля, казаки захихикали между собой и что-то обсуждали вполголоса.
– Мадам, я счастлив, – подлетев, Мюрат сорвал с головы шляпу и, низко поклонившись, поцеловал руку маркизы. – Мы все едва не сошли с ума от горя, когда стало известно о происшествии, случившемся с вами…
