Джхалкари спала с другой от меня стороны. Здесь не было места даже для личных столиков, за которыми мы прежде осуществляли пуджу. Теперь мы все возносили молитвы перед одним общим столом, который стоял у двери.
Наверное, очень многие люди считают, что, потеряв княжество, рани тотчас же принялась плести интриги и заговоры, дабы вернуть себе власть, но, поскольку я находилась рядом с ней начиная от самого первого дурбара, имевшего место в стенах Рани-Махала, могу сказать с полным основанием, что все это домыслы. Войны рани хотела в самую последнюю очередь. Она свято верила в то, что точно так же, как завтра взойдет солнце, Ост-Индская компания со временем ответит положительно на одно из ее прошений. Если я начну вспоминать все те письма, которые она сочиняла на своем хорошем английском языке, приводя самые разные аргументы, которые способен придумать человек, оказавшийся в подобной ситуации, то просто не хватит места, чтобы перечислить их
[95].
Помню, как в первую ночь нашего пребывания во дворце Рани-Махал Арджун сказал мне:
– Не знаю, что вгоняет в бóльшую тоску, – слушать рани, которая верит, что закон восторжествует и британцы уступят, или ее отца, который кричит о том, что войны не избежать.
А затем, когда рани и ее приемный сын немного свыклись с переменами и успокоились, пришли дурные вести. Слуга объявил, что за дверями зала дурбара ее позволения войти ожидает майор Эллис.
– Ваше Высочество! Пришел достопочтенный майор Эллис.
Слуги до сих пор называли ее рани, люди все еще приходили на дурбар, хотя уже не было ни чиновников, ни самого княжества.
– Пусть войдет.
Офицер вошел в зал и, часто моргая, осмотрелся. Как и прежде в Панч-Махале, рани сидела на украшенном золотом и изумрудами троне, который ей в конечном счете позволил оставить генерал-губернатор. Ее окружали дургаваси, полукругом сидевшие на больших красных подушках, которые очень гармонировали по цвету со стенами и потолком зала. Слева от рани, как и во времена, когда она на самом деле правила Джханси, на мягких стульях устроились ближайшие советники. Здесь же присутствовали ее отец и генералы Гуль Мохаммед и Рагхунатх Сингх. Конечно, теперь рани не правила из Панч-Махала, но в голубом шелковом сари и с серебряными браслетами на руках она все же выглядела весьма величественно.
Офицер очень низко поклонился и обратился к ней как к королеве:
– Ваше Величество, я принес вести.
– Вы всегда приносите дурные вести, майор Эллис. Что на этот раз?
– Королева Англии и ее парламент также выразили заинтересованность этой страной.
Рани взглянула на отца и приближенных, но никто из них, кажется, ничего не понял.
Офицер попытался объяснить:
– Парламент проявил большой интерес по поводу владений Британской Ост-Индской компании.
Рани покачала головой. Маленькие серебряные сережки блеснули на свету подобно двум рыбкам, пойманным на крючки.
– Объясните, что это значит, – потребовала она.
– Генерал-губернатор больше не имеет права отвечать на ваши прошения. Вам теперь надо обращаться напрямую к королеве Англии и ее парламенту, – сказал майор Эллис, а затем, помолчав, добавил: – А еще генерал-губернатор переводит меня в Панну. С первого июня я должен приступить к выполнению своих обязанностей на новом месте.
– Через семь дней! – воскликнул Моропант.
– Да. На мое место заступает майор Эрскин. Я уже беседовал с ним. Он понимает, в каком положении вы оказались. Завтра он будет в городе.
– В моем княжестве! Как такое можно делать без моего ведома?
Вот только рани как будто забыла, что она больше не правит княжеством Джханси.
– Ваше Величество, я очень сожалею о случившемся. Если бы я мог что-либо изменить… Надеюсь, вы это понимаете.
Рани принялась поправлять складки на сари.
– Скажите, как мне следует поступить.
– Когда прибудет майор Эрскин, не позволяйте никому из сипаев стать его проводником по Джханси. Пусть этим займется один из ваших стражей. Майор должен увидеть город глазами вашего человека.
Рани поручила эту миссию Арджуну, хотя сама могла показать город майору Эрскину. Но только представьте ее душевные терзания во время этой «экскурсии»… Вот библиотека, в которой я читала… Вот храм, где был благословлен мой покойный сын… Вот озеро, на берегу которого я воздвигла некрополь в память о покойном муже…
Вечером, после того как Арджун познакомил майора Эрскина с Джханси, они вернулись в зал дурбара, ярко освещенный тяжелыми бронзовыми светильниками. Рани оделась в самое красивое из своих сари. Голубой шелк волнами ниспадал к ее ногам. Жемчуг вокруг шеи тепло поблескивал.
– Ну? – спросила она на английском у майора.
В ответ офицер низко поклонился ей и сложил руки в жесте намасте. Сначала он выразил свое уважение рани, а затем ее отцу, сидевшему подле дочери на толстой красной подушке.
– Джханси – настоящая жемчужина Индии, Ваше Высочество.
Рани вновь уселась на свой трон. Я видел, что услышанное произвело на нее благоприятное впечатление.
– И что вам больше всего понравилось в Джханси? – поинтересовалась она.
Майор задумался. Я внимательно рассматривала его лицо. Он совсем не походил на майора Эллиса. Темные волосы. Продолговатое худощавое лицо, подобное тем, какие вытесывают из камня над дверью церкви.
– Я бы сказал, Ваше Высочество, что из всех диковинок меня более всего поразили ваши храмы. Я спросил капитана Арджуна касательно вашего бога с головой слона, и он объяснил мне, что бог, в сущности, един.
Брови рани приподнялись.
– Индуизм представляет бога как имеющего множество лиц, чтобы верующие понимали, что частица божественного есть во всем: в реках, деревьях, слонах, обезьянах…
Майор кивнул.
– Восхитительно.
– Это, возможно, повлияет на решение английской королевы, и она вернет моему княжеству независимость?
Майор Эрскин с явным недоумением посмотрел на рани, словно совершенно забыл, по какой причине он вообще приплыл в Индию. Но уже в следующее мгновение офицер пришел в себя и ответил:
– Я не знаю, Ваше Высочество.
Рани подалась вперед.
– Генерал-губернатор говорит, что мой сын унаследует собственность моего мужа только тогда, когда «войдет в возраст». Мне нужна эта собственность. А еще я хочу, чтобы меня избавили от долгов Джханси. Генерал-губернатор утверждает, что я должна ему тридцать шесть тысяч рупий, которые якобы задолжало княжество на момент, когда здесь сменилась власть. Это чудовищная несправедливость. Что мне делать?
