– Все должны получать равную порцию еды, алкоголя и других припасов.
– Размер компенсации, выплачиваемой за боевые ранения и увечья, зависит от того, какая часть тела повреждена. На одном пиратском корабле за ранения и увечья платили следующим образом:
За утраченную правую руку – 600 серебряных монет или шесть рабов.
За утраченную левую руку – 500 серебряных монет или пять рабов.
За утраченную правую ногу – 500 серебряных монет или пять рабов.
За утраченную левую ногу – 400 серебряных монет или пять рабов.
За утраченный глаз (правый или левый) – 100 серебряных монет или один раб.
За утраченный палец – 100 серебряных монет или один раб.
За повреждение внутренних органов – до 500 серебряных монет или пяти рабов.
За утраченный крюк или деревянную ногу – столько же, как за утрату нормальной конечности.
– Любого, кого уличат в краже находящейся на судне добычи, в качестве наказания высадят на необитаемом острове.
– Любому, кого уличат в обмане другого члена экипажа, пострадавший отрежет уши и нос, и затем наказанного высадят в ближайшем порту.
– Женщинам находиться на судне запрещено. Любой, кто тайно приведет на судно женщину, будет убит.
– Споры между членами экипажа будут решаться на берегу посредством поединка.
– Тем, кто проявит в бою мужество, первым заметит потенциальную добычу, первым заскочит на борт атакуемого судна или совершит какой-либо другой геройский поступок, будет выплачиваться вознаграждение.
– Те, кто проявит трусость, будет пьянствовать, станет вести себя дерзко, откажется подчиняться или совершит какой-либо поступок, мешающий выполнению экипажем судна его главной задачи (грабить другие суда), будут наказываться.
– Неразрешенные вопросы будут ставиться на голосование.
– Голос каждого человека имеет равный вес.
Все эти принципы вместе и каждый из них в отдельности казались Маттере невероятными. Он пытался представить себе, что Пол Кастеллано соглашается получать прибыль лишь в два раза больше, чем рядовой член клана Гамбино, или что Джон Готти учитывает голоса уличных букмекеров. Известные Маттере главари преступников убивали тех, кто стремился быть с ними на равных. И вот теперь он, Маттера, читает про пиратских капитанов, которые не получали дополнительно даже и свиной ножки и у которых не имелось индивидуальной каюты.
Маттера все читал и читал с неугасающим интересом про этих капитанов. Каждый из них должен был производить впечатление бесстрашного и решительного человека, готового проявить огромную жестокость по отношению к экипажам тех судов, которые оказали ему сопротивление. При этом капитан старался угодить своему экипажу и подчинялся ему. Капитана выбирали посредством голосования и в любой момент могли отстранить от власти – тоже посредством голосования. Если он оказывался слишком мягким или слишком жестоким, слишком агрессивным или слишком пассивным, если он отказывался подчиняться воле экипажа, его смещали и могли наказать – например, высадить на необитаемом острове. Именно так все происходило даже в том случае, если капитан являлся собственником судна.
Все это произвело очень сильное впечатление на Маттеру. Голосование, равенство, отсутствие «королей» – это и была демократия, возникшая за целое столетие до того, как демократические идеи укоренились в Америке.
С точки зрения Маттеры, для обычного парня был смысл пойти в пираты. А для Баннистера? Он и так уже обладал и деньгами, и властью, и определенной независимостью. Его будущее уже было обеспечено. Уходя в пираты, он рисковал всем этим. Более того, он ставил на кон свою жизнь. Раньше Маттера не мог уяснить, зачем обеспеченный человек стал бы совершать подобный поступок. Теперь же он понял. На борту пиратских кораблей царствовала свобода, и все сто с лишним человек экипажа были одержимы идеей о том, что всем можно всё. Баннистер, возможно, был человеком благородных кровей и уже обеспечил себе безоблачное будущее, однако он, наверное, никогда раньше не испытывал таких чувств, какие можно испытать на пиратском корабле.
Маттера мог читать про пиратов и дальше, но ему показалось, что он уже получил ответ, который искал. В конце недели он присоединится к Чаттертону, и они возобновят поиски «Золотого руна». Однако на этот раз все будет по-другому. На этот раз они будут искать нечто совершенно иное.
Глава 12
«Сахарное судно»
«Джентльмены, я знаю, в каком направлении нам двигаться».
Председательствуя на совещании по выработке стратегии дальнейших действий, устроенном во время завтрака в ресторане «Тонис», Маттера попросил своих коллег мысленно перенестись в золотой век пиратства, когда самые знаменитые и отважные пираты покрывали себя славой.
«Нам нужно думать так, как думали они, – сказал Маттера. – Если мы научимся думать так, как думали пираты, мы сможем их найти».
Затем он начал рассуждать о демократии.
Пираты бороздили моря в семнадцатом веке, но они были людьми, намного опередившими свое время. Они были профессиональными правонарушителями, создавшими для себя законы, которые нарушать нельзя. Маттера зачитал своим коллегам выдержки из свода правил пиратов, рассказал об их праве участия в голосовании и обратил особое внимание на их фундаментальную идею: любой человек может стать богатым, если проявит смелость, но никто никогда не должен становиться королем.
Коллеги Маттеры очень внимательно выслушали весь его рассказ. Затем они поинтересовались, а как это может помочь им найти «Золотое руно».
Ответ Маттеры был очень простым: все дело сводится к Баннистеру и его мотивации.
Баннистер был не просто великим пиратом – он был для Маттеры человеком, очарованным демократией. Никакой другой мотив не дает более красивого объяснения тому, почему капитан благородных кровей, которому, по-видимому, уже перевалило за тридцать или даже за сорок и у которого имелось обеспеченное будущее, стал бы рисковать этим будущим ради того, чтобы заняться грабежом на морских просторах. Возможно, он любил деньги. Возможно, он любил приключения. Но он наверняка знал одну вещь: люди активизируются, когда их делают равными. Сто таких людей, собравшись вместе, могут бросить вызов всему миру.
Тем не менее в 1680-х годах, когда империи объединили свои усилия с целью отправить пиратов на морское дно, человек вроде Баннистера не мог быть уверенным в том, что демократия сумеет выжить, а будущие поколения узнают о том, что такая смелая идея когда-то была реализована на практике. Чтобы заставить людей помнить об этом, ему требовалось совершить нечто эпическое – что-то такое, о чем историческая наука умолчать не сможет. Ограбление еще большего числа судов этому бы не помогло. Накопление сокровищ вообще не оставило бы никакого следа. А вот сражение с английским королевским военно-морским флотом возымело бы большой эффект. Если при этом еще и была бы одержана победа, то рассказы о ней, о пиратах и о существовавшем среди них равенстве пережили бы века.
