– Вы заблуждаетесь, Лайма. Я не мог убить Григория Вилкаса по той причине, по которой он сделал меня своим наследником, – я его внебрачный сын! Если не верите, спросите об этом у Ивана Ивановича, – выложил Тимош свой главный козырь, но его слова не произвели впечатления на Лайму.
– Как это я забыла об Иван Ивановиче! – воскликнула она и, связавшись с кем-то по мобильному, приказала: – Пришлите сюда Иваныча!
Через пару минут в комнату ввалился возбужденный мажордом, распространяя сильный запах спиртного.
– Ах ты гнида! Змея! Задушу! – Мажордом бросился к Тимошу, верзила-охранник обхватил его сзади, пытаясь удержать, но тот, словно стремительно двигающийся локомотив, протянул его за собой и железными пальцами вцепился в Тимоша, силясь добраться до его горла.
Тимош пытался сопротивляться, но сила у Ивана Ивановича была чудовищная, он с ужасом понял, что еще мгновение – и пальцы мажордома сомкнутся на его горле, сломают позвонки, задушат. Охранник оставил попытки силой его удержать, отпустил Ивана Ивановича, затем нанес ему удар кулаком по почкам, и его хватка сразу ослабла. Охранник оттащил мажордома, находящегося в полуобморочном состоянии, к двери. Вскоре в комнату зашли еще двое, наверно, их вызвали на подмогу. Тимош, ощупывая горло, отметил, что Лайма, судя по всему, прибыла сюда во главе небольшого воинства, словно он и в самом деле чрезвычайно опасный преступник.
– Я до тебя доберусь! Специально сяду в тюрьму, чтобы оказаться с тобой рядом! Зубами буду рвать – легкой смертью не умрешь! – придя в себя, стал сыпать угрозами мажордом.
– Иван Иванович, прошу вашего внимания, – громко и властно приказала Лайма. – Это ничтожество заявляет, что он является сыном Григория. Что вы можете сказать об этом?
– Он – сын Вилкаса?! Разве гора может родить мышь? Это дворняга, а Вилкасы шляхетной крови! Пустите меня – я вырву его поганый язык!
– Спасибо, Иван Иванович. – Лайма сделала знак, и охранники уволокли пытающегося вырваться мажордома во двор.
– Вот так, «племянничек»! А может, ты еще и сын лейтенанта Шмидта? В этом случае никто с тобой спорить не будет.
– Я невиновен! – упрямо твердил Тимош. – Суд во всем разберется!
– Самый гуманный? Я вот что решила. – Лайма многообещающе и зловеще улыбнулась, видимо, придумав что-то особенно гадкое. – Ты мне мешаешь, а машина правосудия весьма дряхлая, скрипучая и, главное, очень медленная. А я ждать не хочу!
– Ты хочешь убить меня?!
– Упаси боже! Я законопослушная гражданка и чту Уголовный кодекс. Задерживать тебя я не имею права. Сейчас позвоню следователю, сообщу ему о твоем местонахождении, оставлю тебя в квартире одного и буду ожидать снаружи. Тебя это устроит?
Тимош почувствовал, что есть в этом какой-то подвох, но молча кивнул в знак согласия.
– Ивана Ивановича я тоже не смею ни сдерживать, ни задерживать. Он человек эмоциональный, узнает, что в доме только ты и «матрешка», захочет с тобой побеседовать, а я не стану ему препятствовать в этом. Ведь вам есть о чем поговорить?
Тимош непроизвольно дотронулся до горла, недавно ощутившего на себе пальцы мажордома. Он с ужасом понял, что Лайма не блефует. В самом деле, ей достаточно оставить мажордома и Тимоша наедине, и ее проблема будет решена.
– Выбирай: или чистосердечное на бумаге и на видеокамеру, или останешься один на один с Иваном Ивановичем. Ты же понимаешь, что со смертью Григория, которого он боготворил, он лишился смысла жизни, и у него появилась цель – собственноручно наказать убийцу своего кумира. Я доступно излагаю?
– Вполне… Но я невиновен!
– Это твой выбор, и я его уважаю. – Лайма ухмыльнулась и тут же стала звонить по мобильному. – Угадайте, Владимир Петрович, кто не спит в ночь глухую? – весело произнесла она. Судя по доносящимся звукам, на том конце линии не разделяли ее веселья. – Я сделала за вас вашу работу. Сейчас нахожусь в Киеве, рядом с домом, где забаррикадировался беглец – Тимош Вакуленко. У меня нет полномочий войти внутрь, поэтому со своими ребятами мерзну на улице. Представляете, какой он хитрец, – ночью пытался на автомобиле добраться до Днепропетровска и махнуть за границу. Нам удалось этому воспрепятствовать… Да, координаты водителя записали и передадим вам… Вы сейчас свяжетесь с киевской полицией, и они пришлют группу захвата? Прекрасно! Записывайте адрес: улица Королевская… Записали? Ой, по-моему, кто-то еще вошел в дом. Нет, мы будем на улице ждать полицейских… Там что-то в доме происходит, но мы не станем вмешиваться! – Лайма с улыбкой повернулась к Тимошу: – Полиция приедет через полчаса. За это время Иван Иванович нарежет из тебя отбивных!
– Вы неправильно назвали улицу, не Королевская, а Красиловская, – поправил ее Тимош, лихорадочно соображая, как поступить в данной ситуации.
– Должен же Иван Иванович иметь фору! – Лайма снова позвонила по мобильному. – Влад, сейчас мы выйдем. Ты вернешь нож Ивану Ивановичу и отпустишь его. Смотри, чтобы твоих отпечатков не было на ноже!
Закончив разговор, Лайма, не обращая внимания на Тимоша, скомандовала охраннику:
– Вася, уходим! «Матрешку» захватим с собой. Надеюсь, она уже оделась потеплее. Проведете с ней беседу, растолкуете, что она видела и чего не видела. Время пошло!
Тимош понял, что время его жизни сочтено, и он решился:
– Я согласен написать чистосердечное!
Лайма скомандовала по мобильному:
– Отбой! Быстро сюда камеру и бумагу! Надо успеть все заснять до приезда полиции.
В комнату вошло несколько человек. Команда Лаймы работала быстро и слаженно, словно у них все было отработано. Один из вошедших, включив на планшете режим телетекста, который Тимош должен прочитать, встал за оператором с камерой. Тимош быстро прочел перед камерой текст, который был пересказом версии событий, озвученной Лаймой. Он добавлял несущественные детали, надеясь, что они сыграют ему на руку, когда он на суде или еще во время следствия откажется от своих показаний. «Чистосердечное признание» заняло всего минут пять, чуть больше времени понадобилось Тимошу, чтобы изложить это на бумаге.
– Прекрасно! – сухо произнесла Лайма, когда ее команда покинула комнату. – Будем прощаться! Надеюсь, что не скоро нам доведется встретиться… – Она, подойдя к двери, закончила фразу: – …на небесах! Ну а теперь встречай Ивана Ивановича!
Вслед за ней вышел охранник. Тимош понял, что намерений оставлять его в живых у Лаймы не было. Нет человека – нет проблемы!
Тимош быстро огляделся – быть зарезанным, словно свинья, ему ох как не хотелось. Он бросился к окну, но оно было забрано решеткой. В доме было тихо. Тимош поспешил к двери и захлопнул ее. Он придвинул к ней стол, и, как оказалось, вовремя. Дверь содрогнулась под ужасающей силы ударом – видимо, мажордом с разбега врезался в нее. Если бы Тимош не навалился на стол, то и он не помог бы. Удары стали частыми, но меньшей силы. Затем все стихло, Тимош на время успокоился, полагая, что мажордом осознал тщетность своих усилий. Вдруг от мощного удара затрещала дверь, и стол, несмотря на усилия Тимоша, отъехал сантиметров на десять. Дверь приоткрылась. «Он что-то использует в качестве тарана!» – решил Тимош, и им овладела паника: он понял, что его «крепость» скоро падет.
