Несмотря на все следы, оставленные предыдущими посетителями острова, Масгрейв утратил всякую надежду найти кого-либо живого. Он с грустью записал: «Ведь если бы хоть кто-нибудь живой был в любой его части, он бы услышал наши выстрелы и дал сигнал, который мы увидели бы, так как каждый на борту беспрестанно наблюдает с большим интересом, помимо дозора, постоянно находящегося на топе мачты».
В последующие несколько дней капитан Норман, увлеченный садовод, посадил саженцы плодовых деревьев и посеял семена овощных культур. На остров выпустили коз и кролей, а также изготовили и установили знак. Хотя к тому времени уже никто не надеялся найти потерпевших кораблекрушение матросов, каждый понимал, что вероятность того, что таковые здесь окажутся в будущем, чрезвычайно высока.
Восемнадцатого октября «Виктория» растопила паровые котлы, вышла из гавани и направилась к югу вдоль другого берега острова, выяснив, что «западное побережье острова на всем своем протяжении представляет сплошную отвесную стену от двухсот до восьмисот футов высотой».
Это зрелище внушало трепет.
«Если корабль потерпит аварию с этой стороны острова, шансы спастись хоть кому-нибудь будут крайне ничтожны. В целом это западное побережье с его мрачного вида черными обрывами, сурово бросающими вызов седому океану, и горными вершинами, теперь заснеженными, производит незабываемое впечатление, вызывая у каждого благоговейный трепет».
Это зрелище поразило его так глубоко, что, по признанию Масгрейва, он испытал затрудняющее дыхание стеснение в груди, пока эти зловещие скалы, возвышающиеся над ними, не остались позади.
Пользуясь преимуществами паровой тяги, они смогли войти в гавань Карнли через узкий западный пролив, впрочем, соблюдая все предосторожности. Оказавшись между обрывистыми берегами, они «малым ходом двинулись вперед, паля из ружей и свистя паром, и, таким образом, дошли до северного залива гавани, а в шесть часов вечера стали на якорь на глубине в 4 ½ фатома перед островом Восьмерка». «К настоящему моменту мы полностью обошли архипелаг», – подытожил Масгрейв.
Несколько дней пароход простоял в гавани на якоре, отчасти из-за испортившейся погоды, а также с тем, чтобы запастись дровами в дополнение к углю. Они снова посетили Эпигуайтт и убедились, что в доме по-прежнему тепло. Мужчины разожгли огонь в очаге и заварили себе прекрасного какао. Капитан Норман, неутомимый садовод, потратил много сил, высаживая аллею деревьев от двери до ступеней, ведущих к ручью, где спасшиеся с «Графтона» брали воду. Землю он смешал с золой и огородил саженцы забором.
Наконец, 28 октября, «Виктория» покинула архипелаг Окленд и по пути зашла на остров Кэмпбелл, чтобы проверить, нет ли там потерпевших крушение. В тот же день они бросили якорь в гавани Персеверанс, убедившись, что остров так же безлюден, как и 29 декабря 1864 года, в тот день, когда Масгрейв покинул его. Посадив несколько деревьев и выпустив на волю кабана с двумя свиньями, несколько цесарок и трех гусей, они установили знак, привязав к нему бутылку с письмом, в котором были перечислены оставленные там животные с просьбой посетителям их не стрелять, так как предполагалось, что они, размножившись, обеспечат на острове запас продовольствия.
После этого они, подняв паруса, направились в Новую Зеландию, а Масгрейв остался полностью удовлетворен тем, что они сделали все возможное в поисках невольных отшельников на островах. Впрочем, как он отметил с грустью, ему «очень хотелось бы раскрыть тайну того, как туда попал человек, чьи останки мы нашли».
Ответ на этот вопрос ему было суждено получить намного раньше, чем он предполагал, и не от кого иного, как от Франсуа Райналя.
Глава 23
Ответы
Между тем Райналь, Алик и Энри сильно пожалели о своем решении отправиться в Мельбурн на «Содфише». Плавание, которое не должно было продлиться более пары недель, в итоге затянулось на три месяца! Сначала налетевший с запада шторм заставил шхуну прятаться в бухте на севере острова Стьюарт. Прошла неделя, прежде чем стало возможным выйти оттуда без риска, и тут же налетела следующая буря, вынудившая капитана поспешить обратно в укрытие.
«Матросы решили, что на шхуне лежит проклятие, – сообщает Райналь, – и ворчат, что на борту Иона
[30]».
Их ворчание перешло в громкий ропот после третьей попытки покинуть пролив Фово – по словам Райналя, «мощная волна накренила шхуну на борт и, проломив два люка, залила водой каюту». «Она могла бы и вовсе опрокинуться, не переруби я в эту секунду грота-шкот», – прихвастнул француз.
Им пришлось отвести получившую множество повреждений шхуну в Чалмерс, глубоководный порт города Данидин, для проведения ремонта, на который ушел почти целый месяц. Соответственно, 8 ноября они были еще там, когда в порту, весьма удивив Райналя, появился капитан Масгрейв на «Виктории», зашедшей в порт для пополнения запаса угля по пути в Сидней.
С изумлением Райналь узнал, что Масгрейв еще раз побывал на Оклендских островах. Однако у него тоже были потрясающие новости. Накануне в Чалмерс пришел английский почтовый пароход, и в купленной Райналем газете его внимание сразу же привлек заголовок на развороте: «История крушения “Иверколда” на Оклендских островах, рассказанная капитаном Далгарно». Так члены экипажа «Графтона» узнали, что на острове одновременно с ними были другие потерпевшие крушение, пережившие такие же тяготы, что и они.
В статье с этим заголовком была изложена версия капитана Далгарно этой ужасающей истории, а также некоторые обстоятельства смерти и пропажи шестнадцати из девятнадцати человек, выживших после гибели корабля. Многое, правда, осталось неосвещенным. Ни разу он не упомянул имен Холдинга и Смита, предпочитая неконкретное «мы» при описании таких забот, как строительство лодки или охота на морских львов.
«Мы сочли, что нам крупно повезло, когда наткнулись на морского льва, которого убили дубинками, вырезанными из сучьев карманными ножами», – рассказывает он.
Не дает Далгарно никакого объяснения и тому странному обстоятельству, что он не проявил стремления побудить капитана «Юлиана» обыскать остров, прежде чем отправиться через весь Тихий океан.
В заключение этого мало что объясняющего рассказа Далгарно также допускает непонятную ошибку, заявляя, что корабль «Юлиан», забрав с острова его и двух его товарищей, направился в Вальпараисо
[31], куда они якобы прибыли через несколько недель. В действительности корабль пришел в Кальяо, Перу, 28 июня 1865 года. Там Смита определили в госпиталь, а Далгарно с Холдингом отправились с рапортом к британскому консулу. Далгарно получил необходимую сумму для возвращения в Англию и в тот же самый вечер покинул Кальяо на почтовом корабле, оставив там Холдинга и Смита.
Через неделю он прибыл в Панаму и, переправившись через канал в город Эспинуолл
[32], сел на пароход «Шэннон», следующий в английский порт Саутгемптон, где задержался, чтобы письменно сообщить владельцам «Инверколда» о гибели их корабля.
