Новелла ничего не сказала на это выражение неодобрения. Да и что говорить, если она была полностью с нею согласна? Положение и правда складывалось прискорбное.
– Вы послали за горничной?
– Да, миледи, она пошла вниз готовить примочку. Моя мать когда-то дала мне замечательный рецепт.
– Спасибо, миссис Армитадж, я очень вам признательна.
Новелла села на край кровати, взяла руку матери и с тревогой всмотрелась в бледное лицо. Губы графини приобрели легкий голубоватый оттенок, что, как знала Новелла, не сулило ничего хорошего.
– Мама, я здесь, – прошептала она, когда графиня чуть слышно застонала.
– Джордж, где Джордж? – слабо проговорила она.
– Миледи? – удивленно произнесла миссис Армитадж.
– Она зовет папу. Мама, папа умер.
– Ох! Ох! – промолвила графиня.
– Сходить за его светлостью? – спросила миссис Армитадж, явно не понимая, что делать дальше.
– Нет, он занят и не придет. Оставайтесь с мамой, а я пойду потороплю горничную.
Новелла поцеловала мать в щеку и вышла из спальни. Спускаясь по лестнице, она бросила убийственный взгляд в сторону библиотеки.
В гостиной Новелла встретила горничную с накрытой тканью банкой в руках.
– Когда миссис Армитадж закончит с примочкой, скажите ей, если я понадоблюсь, я в гостиной.
– Хорошо, миледи.
Горничная сделала быстрый книксен и со всех ног побежала наверх.
В гостиной было так холодно, что Новеллу бросило в дрожь. Яркая луна, висевшая высоко в небе за большим венецианским окном, освещала подъездную дорожку.
Новелла села в кресло у окна.
«Что он за человек, этот лорд Бактон? – размышляла она, все больше озлобляясь с каждой секундой. – Мамино здоровье его не интересует, зато о деньгах он говорит постоянно. Не нравится мне, что он уже успел растранжирить все свои деньги и, похоже, сумел лишиться почти всех маминых. Что бы сказал папа? Не такой судьбы он хотел для нее… Как бы одиноко ей ни было. Ах, папа. Помоги нам, если можешь! Я очень боюсь за наше будущее и за судьбу самого Краунли-холла».
Она начала тихо всхлипывать. Вскоре луна превратилась в размытое пятно, глаза Новеллы начали закрываться, и она, совершенно обессилевшая после волнений этого дня, заснула.
Глава 3
Наступил следующий день, а Новелла по-прежнему не находила себе места от тревоги. Как только мать проснулась, она тихонько вошла в ее спальню и увидела, как графиня заходится кашлем.
Миссис Армитадж уже сидела рядом с нею с чашкой чая.
– Ей не лучше, миледи, – прошептала экономка, когда мать Новеллы попыталась сесть, чтобы выпить чаю.
– Нужно немедленно послать за доктором, – ответила Новелла, ломая руки.
– Но его светлость… Он не велел, если только…
– Мне все равно, что говорит его светлость, пошлите помощника конюха за доктором. Он может взять Причуду, она самая быстрая лошадь из оставшихся.
– Хорошо, миледи.
– И вот еще что, миссис Армитадж… Если его светлость будет спрашивать, скажите ему, что счет доктора Джоунса оплачу я.
– Да, миледи.
Новелла взяла чашку и поднесла к губам матери.
– Мама, попробуйте выпить. Это облегчит боль в груди.
– Спасибо, дорогая. Признаюсь, сегодня утром я что-то совсем ослабла.
– Не волнуйтесь, мама… Миссис Армитадж сейчас пошлет за доктором Джоунсом.
– О, я не хочу его беспокоить…
– Мама, я настаиваю. Мы должны выяснить, из-за чего вы кашляете.
Тут в спальню вернулась миссис Армитадж.
– Послали за доктором?
– Да, миледи. Сменить вас?
– Спасибо, миссис Армитадж. Мама, я вернусь, когда придет доктор. А пока попытайтесь отдохнуть.
Но графиня уже заснула, уронив голову на подушку и сипло дыша приоткрытым ртом.
«Это нехорошо», – думала Новелла, спускаясь по лестнице. Она ненадолго зашла в столовую, взяла холодный бутерброд, после чего решила пойти в старый отцовский кабинет.
Затаив дыхание, она открыла дверь. Все здесь выглядело так же, как в день его смерти. За одним исключением.
«Где картина охоты в Таксби?» – удивилась Новелла, но через секунду поняла, что и она стала жертвой алчности ее отчима.
Он проявил не характерную для него чуткость, решив не забирать кабинет себе. Впрочем, возможно, это объяснялось тем, что кабинет был самой маленькой комнатой во всем доме и из его единственного окна не открывался приятный вид на сад.
– Ах, – промолвила Новелла, смахивая слезы, – он как будто только что встал с кресла.
Она провела кончиками пальцев по полированной деревянной крышке обтянутого марокканской кожей письменного стола. Горничная убирала здесь каждый день, поэтому на нем не было ни пылинки.
«Помню, как папа сидел за этим столом и работал, работал, пока мама не начинала его просить отложить перо».
Отец Новеллы, помимо того, что управлял имением, увлекался поэзией. Он написал несколько песен и даже выпустил небольшой томик своих стихотворений.
«Никогда больше мне не встретить такого талантливого человека», – с сожалением подумала Новелла. А еще ее не покидало потаенное чувство, что она никогда никого не будет любить так же сильно, как любила отца.
«Интересно, что еще отчим продал?» – подумала она, осматривая комнату. Потом ей пришло в голову заглянуть в ящики стола.
«Если не ошибаюсь, папа, кажется, хранил свои ценности здесь».
Осматривать ящики было неприятно, как будто роешься в чужих вещах. В самой глубине первого ящика Новелла нашла карманные золотые часы. Их она сунула под пояс юбки.
«Сохраню и отдам маме, когда она выздоровеет», – решила она.
Второй ящик оказался забит бумагами, и ничего интересного в нем не обнаружилось. Зато, открыв нижний ящик, к своему величайшему удивлению, сверху на пачке бумаг она увидела адресованный ей конверт.
«Это почерк отца!» – взволнованно воскликнула она, беря дрожащими руками конверт.
Несколько долгих минут она просто сидела и смотрела на неожиданную находку. Потом, с бьющимся сердцем, взяла отцовский медный нож для открывания конвертов, тот, у которого ручка в форме совы, и просунула лезвие под печать.
Когда она развернула бумажный лист, при виде знакомого почерка ее охватил целый хоровод самых разных чувств.
В письме говорилось:
Дражайшая дочь!
Я уже немолод, и хоть до шестидесяти мне еще далеко, я должен позаботиться о тебе на случай моей скоропостижной смерти. Чем ближе я подхожу к возрасту, в котором нас покинул мой дорогой отец, тем чаще мои мысли обращаются к смерти.
