Внезапно животное замерло. Оставаясь абсолютно неподвижной, ящерица сливалась с окружающим пейзажем. Олег последовал ее примеру, когда услышал голоса. Пастор и Деирдре. Они приближались, бредя по пляжу. Игуана почуяла опасность и бросилась наутек, развивая завидную скорость. Она мчалась на всех четырех, но, к немалому удивлению Олега, спустя несколько мгновений поднялась на задние лапы и последние метры до моря пробежала таким образом. Для животного это был единственный путь к отступлению. Позади него возвышались крутые скалы, а сбоку на пляже лежало карибское каноэ. Большая ящерица с плеском бросилась в волны и, извиваясь, быстро уплыла прочь.
Олег впервые видел, как плавает игуана, и удивился ее скорости. В воде животное казалось более ловким, чем на скалах.
Но счастье отвернулось от ящерицы. Спасаясь от мнимой опасности, она упустила из виду настоящую. Просвистевшее в воздухе копье пронзило тело игуаны. Вода окрасилась красным. Ящерица забила хвостом, пытаясь уплыть. Но ее движения быстро становились вялыми. Когда молодой индеец, бросивший копье, весело забежал в воду и потащил свою чешуйчатую добычу и оружие к лежавшему на берегу каноэ, конвульсии уже прекратились. Темнокожий маленький охотник вытащил мертвую ящерицу на пляж. Восторженно крича, его соплеменники принялись рассматривать добычу. Игуаны считались деликатесом. Олегу тоже довелось попробовать их мясо. Оно было нежное и вкусное.
Внизу по берегу к индейцам приближались Эдмонд и Деирдре. Олег не мог видеть их лиц – они были скрыты под шляпами. Священник в своем головном уборе выглядел немного смешно, но он и сам об этом знал – ему и раньше приходилось носить шляпу. Все ирландцы становились красными как раки, если в жару не прикрывали свою светлую кожу от солнечных лучей. Деирдре же шляпа была очень к лицу. Медно-рыжие волосы спадали блестящими локонами из-под полей. Девушка была образцом элегантности. Во время работы она облачалась в серую бесформенную одежду, но на этот раз, как обычно по воскресеньям, на ней было платье из светлого ситца с корсетом, который подчеркивал тонкую талию и округлую грудь. Без сомнения, девушка принарядилась ради священника. Движения Деирдре были осторожными. Казалось, она не сама идет, а пастор тянет ее за собой.
Олег видел, как карибы отвернулись от убитой ящерицы и окружили Эдмонда и Деирдре. По позам аборигенов можно было сказать, что шестеро мужчин пребывали в ожидании, когда Эдмонд попытался разъяснить им что-то с помощью размашистых жестов. Сначала священник указал на себя, потом на Деирдре. Олег слышал обрывки фраз, но не понял, о чем шла речь, – Эдмонд стоял слишком далеко, и шум моря заглушал его голос.
Вдруг один из дикарей – самый старший, возможно вождь, – подошел к Деирдре и протянул к ней руку. Олег настороженно поднялся. Он решительно выбрался из своего укрытия и принялся слезать по каменистому склону.
Деирдре отпрянула, когда туземец схватил ее за волосы. Но тот упрямо не отпускал ее локоны, потирая их между пальцев. Он что-то сказал остальным, на что те рассмеялись. Эдмонд несколько растерянно наблюдал за происходящим, но не решался вмешиваться. Он продолжал объяснять аборигенам, кто он и чего от них хочет, используя несколько слов из их родного диалекта и язык жестов.
Индейцы не обращали на пастора внимания. Казалось, их интересует только Деирдре. Особенно того, кто щупал ее волосы и, очевидно, остался доволен. Мужчина спросил о чем-то Эдмонда. Тот приложил ладонь к уху, показывая, что ничего не понял. Дикарь нетерпеливо повторил вопрос и, словно подчеркивая свое нахальное требование, указал сначала на Деирдре, а потом на себя.
– Я не понимаю, – удивленно ответил пастор.
– Эдмонд, нам лучше уйти. Мне не нравится, как этот человек на меня смотрит.
Деирдре не поняла ни единого слова из сказанного дикарями. Но для их взглядов перевод не требовался. Темнокожие аборигены вселяли в нее страх. Они были невысокого роста, но у них были крепкие, мускулистые руки и ноги. Круглые лица с плоскими носами были татуированы. Из-под смолисто-черных свисающих волос блестели темные глаза. Одеяние мужчин состояло из кожаных шнуров, которые обвивали их тела, и из кусков грубого полотна, прикрывавших причинное место. Все были вооружены – каменными ножами, копьями, луками со стрелами, примитивными топорами. У одного был даже арбалет, выменянный, вероятно, у какого-то белого поселенца.
– Эти мужчины настроены дружелюбно, – попытался успокоить девушку Эдмонд. – Не волнуйся, они не причинят тебе никакого вреда. Наверное, они еще никогда не видели человека с такими рыжими волосами, как у тебя. Если бы я только знал…
Он повернулся к аборигену, который снова хотел протянуть руку к Деирдре. Девушка отступила на несколько шагов назад.
– Во-ло-сы, – протяжно произнес Эдмонд. Он снял шляпу, подергал за прядь и проделал то же самое с Деирдре. – Волосы.
Потом он обратился к девушке:
– Нужно использовать любую возможность, чтобы обучить их словам из нашего языка. Ведь как иначе они смогут произносить наши молитвы?
– Во-ло-сы, – произнес дикарь.
Он вытащил что-то из мешочка, висевшего на шее. Между пальцев аборигена блеснул предмет, который он поднял и протянул Эдмонду, а потом снова указал на Деирдре.
– Это золотой дублон, – удивился пастор. – Что же он хочет этим сказать?
Лицо Эдмонда вдруг просияло:
– Деирдре, мне кажется, этот абориген хочет получить твой локон! Они постоянно что-то выменивают.
Любезно улыбнувшись, священник повернулся к туземцу:
– К сожалению, она ничего не сможет тебе дать. – Он указал на волосы Деирдре и одновременно с сожалением покачал головой. – Никаких волос, – произнес пастор.
Но дикарь не мог примириться с отказом. Он недовольно зыркнул на Эдмонда и о чем-то быстро, гортанным голосом заговорил со своими соплеменниками.
Деирдре недоверчиво вслушивалась. Она ничего не понимала, но была начеку. Внезапно заметив Олега, девушка испуганно отскочила – она не слышала, как он подошел. Киргиз бесшумно приблизился к ней сзади и встал рядом, за ее спиной. Аборигены уставились на азиата, но явно не собирались отступать. Тогда Олег обнял Деирдре и притянул ее к себе. Девушка вдруг оказалась прижатой к большому, разогретому на солнце телу.
Киргиз сердито фыркнул и ткнул свободной рукой себя в грудь. Когда туземец предложил золотую монету ему, Олег покачал головой. Кариб пожал плечами, развернулся и забрался в каноэ. По его команде аборигены бросили ящерицу в лодку, столкнули лодку в море и запрыгнули в нее сами. Все взяли по веслу и в едином ритме начали грести. Каноэ заскользило с нарастающей скоростью, быстро удаляясь вдоль береговой линии.
Эдмонд разочарованно глядел вслед лодке.
– Так глупо, что ты слишком быстро захотела уйти. Я бы с удовольствием поговорил с ними еще немного.
На лице Олега отразилась смесь сочувствия и презрения. Он сделал несколько жестов, за которыми внимательно следила Деирдре. Наконец она кивнула.
