Цена не чувствовала боли, когда продиралась сквозь джунгли. Ее левое плечо онемело. Девушка знала, что позже оно будет очень болеть, но не сейчас, когда ее тело гнали вперед страх и ярость, придавая ей сил. Мимоходом она сорвала с дерева большой лист и прижимала его к ране, пока кровотечение постепенно не остановилось. Цена знала, что через лес проходит много людей. Трое французов были первыми.
Прямо перед ее носом просвистела стрела. Девушка поняла предупреждение и остановилась. Часовой легко мог бы попасть в нее, но она была женщиной из индейской деревни. Не было причин ее убивать. Наверное, все поняли, что она идет одна. Повсюду прятались молодые мужчины из их племени. Они точно знали, что будет нападение. Когда они покинули деревню, бехик отправил разведчика – Цена слышала, как он крадется сзади. Он видел, что произошло, и понял, какая опасность угрожает деревне. Но, казалось, индейцы не осознавали в полной мере масштабов опасности, которая им грозила, иначе уже давно были бы вне досягаемости. Хижины можно было восстановить, жизнь – нет. Не теряя времени, Цена крикнула о том, что сюда идут десятки белых мужчин с трубками, которые плюются огнем. Они убьют всех, как кацика и негра, поэтому индейцы должны спасаться как можно скорее.
Остановивший ее охотник призвал девушку к порядку:
– Мы охраняем деревню! Мы не убежим! Наши стрелы убьют их до того, как они успеют выстрелить! – В доказательство он указал на заполненный колчан у себя за спиной.
Но Цена не сдавалась. Громко крича, она бежала по деревне от хижины к хижине, но там никого не было. Мужчины сидели в засадах и поджидали белых врагов, женщины и дети собрались в главном доме. Перед ним на страже тоже стояли мужчины, внимательно оглядываясь по сторонам.
– Уведите женщин и детей! – в отчаянии крикнула им Цена. – Белые идут!
Ее рана вновь начала кровоточить. Девушка ослабла, ее колени подкашивались.
– Их слишком много! Они всех нас убьют!
Но и теперь ее никто не послушал. А потом раздались первые выстрелы, за ними еще и еще. Толпа врагов с криками выбежала на поляну. Белые люди бросали факелы в хижины, и те сразу же вспыхивали. Воздух быстро наполнился дымом. То тут, то там белые люди падали, сраженные стрелами или топорами. Индейцы смешались с ними и сцепились в единоборстве, но белые были лучше вооружены. Их ножи и секиры были сделаны из стали, а у копий были железные наконечники. Некоторые солдаты были одеты в латы, и бóльшая часть стрел отскакивала от них, не причиняя вреда. Один из белых приблизился к Цене и обнажил меч. Девушка пригнулась, увернувшись от удара. Когда мужчина вновь замахнулся, стрела попала ему в бедро. Выругавшись, он взмахнул рукой, ища взглядом стрелка.
Цена едва держалась на ногах, бредя сквозь густой дым. Наконец она спряталась за поваленным стволом, сердцевина которого была наполовину выдолблена. Позже из него должны были сделать каноэ как минимум на восьмерых человек. Но Цена предвидела, что эта лодка уже никогда не будет закончена. Индианка ощупала плечо. Жгучая боль нарастала, пульсировала, проникая все глубже в мышцы. Цена застонала. Кровь снова обильно потекла из раны по груди и животу. Девушка почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Ей даже хотелось бы впасть в беспамятство, чтобы больше не видеть, как умирают ее соотечественники. Но боги не были столь милостивы к ней.
Белые подожгли главный дом, и женщины с детьми, крича, выбежали наружу, прямо в гущу схватки. Они не могли ее избежать. Повсюду шло сражение. Молодые индейские воины, оставленные, чтобы охранять дом, пали один за другим. Цена видела, как неистовствуют белые, отнимая у них жизнь. Пощады не было никому. Один из белых размахивал мечом, как одержимый. Он взрезал живот беременной женщине, потом взмахнул мечом и отрубил голову ребенку. Когда он развернулся, выискивая новую жертву, Цена увидела его горящие глаза и забрызганное кровью лицо. В него словно вселился злой дух. Это был комендант.
Обессиленные, измученные, Элизабет и ее спутники добрались наконец до поселения у бухты. Мисс Джейн разрыдалась, когда узнала, что произошло. Она очень беспокоилась из-за состояния Деирдре и стала по-матерински заботиться о ней. Элизабет приготовила ванну и лучшим мылом обмыла ирландку с головы до ног. Наконец она одела девушку в чистое платье и заставила ее поесть. Деирдре ничему не противилась. Она вела себя безучастно, словно все это ее не касалось, но вдруг ни с того ни с сего начала плакать и дрожать.
Джонни спал, когда они приехали. Теперь ребенок проснулся и, испуганный, сидел на веранде. Элизабет велела ему вести себя тихо. Несмотря на детское упрямство, малыш, казалось, осознал серьезность ситуации и послушно сидел в большом кресле мисс Джейн. Лишь один раз он спросил о Сиде, а когда Элизабет сказала, что тот отправился в далекое путешествие, мальчик заплакал. Но Джерри сжалился над мальчиком и стал играть с ним. Он и Олег уже упаковали вещи и загрузили шлюпку припасами и питьевой водой. Элизабет и Деирдре тоже были готовы к отплытию. Элизабет прикладывала дочь к груди в надежде, что молоко скоро снова появится. В их отсутствие мисс Джейн давала девочке немного разбавленного козьего молока и считала, что на нем можно переждать период, пока молоко у Элизабет снова не появится в достаточном количестве или же они не найдут новую кормилицу. Вдова очень огорчилась, когда Элизабет сказала, что им с детьми нужно уезжать. Когда дело дошло до упаковки вещей, мисс Джейн решительно взялась ей помогать.
– Мне будет вас не хватать, миледи, – сказала она. – Особенно детей! Не забывайте мне писать, слышите?!
– Обещаю, – ответила Элизабет.
Наконец сборы были закончены. Небо уже порозовело, когда Элизабет, Деирдре и дети после трогательного прощания взошли на борт шлюпки.
Они вышли в море. Им вслед с любопытством глядели немногочисленные соседи. Мисс Джейн стояла на мостках причала и махала рукой, пока силуэт шлюпки не сжался в крошечную точку на темнеющем горизонте.
22
Пришел сентябрь с дождями и ветром. Стало холодно и пасмурно, в переулках сизый туман смешивался с дымом из каминных труб. В городе война почти ничем о себе не напоминала. Люди, как обычно, ходили на работу, занимались своими делами. Лишь на верфях забот было невпроворот, морские битвы не проходили бесследно – в доках стояло множество поврежденных и потерпевших крушение кораблей. Гай Хокинс несколько дней назад отправил в Лондон весть, что дела с постройкой кораблей в это время идут как нельзя лучше. Это обстоятельство успокоило Дункана. Осознание того, что дедово наследство помогло ему осуществить свои планы, пробуждало в капитане чувство уверенности. Но, принимая во внимание положение вещей, этого было недостаточно.
Прошло несколько недель, пока Дункан кое-как снова начал ходить. Когда он прошел из угла в угол комнаты и не испытал при этом головокружения, ему показалось, что он проплыл от Европы до Антильских островов, причем без корабля. Сначала при каждом шаге его с двух сторон поддерживали племянница Эскью и Анна. Дункан чувствовал себя старым инвалидом. Если он слишком долго находился на ногах, в глазах у него чернело, не говоря уже о подгибающихся коленях.
