Анна и Кэтрин самоотверженно о нем заботились. Но капитан оказался не особо благодарным пациентом и с течением времени становился все ворчливее и нетерпеливее. Девушки очень обрадовались, что он снова стал сам заботиться о гигиене и мог ходить без их помощи. И он, конечно, не рассчитал своих сил. Дункан вбил себе в голову, что должен разыскать кузнеца-оружейника, и, когда попытался выйти из дому, свалился с лестницы. Только благодаря своему ангелу-хранителю капитан ничего себе не сломал, но сильные ушибы и возобновившийся гул в ушах снова уложили его в постель. В следующий раз он вел себя осторожнее и спускался медленнее. Дункан все время ходил по комнате взад и вперед, от стены к стене, неустанно, бессчетное количество раз, не останавливаясь. И в один прекрасный момент к нему наконец вернулось чувство, что он снова может уверенно держаться на ногах.
Потом он взялся восстанавливать свой организм методом, благодаря которому работала бóльшая часть мускулов: в маленьком дворике позади дома Эскью Дункан стал рубить дрова, полено за поленом. Он наколол их столько, что адмиралу понадобилось бы несколько месяцев, чтобы все это сжечь.
Эскью радовался, что Дункан и Анна все еще гостили у него. Он настаивал, чтобы они побыли подольше.
В середине августа он потерпел серьезное поражение на море и с тех пор стал в парламенте персоной non grata. В большом сражении у Дувра голландский адмирал Де Рюйтер наголову разбил английский флот. Эскью потерял семьсот человек, потери врага были в десять раз меньше. Хоть адмирал и смог спасти эскадру, но позорное поражение вблизи родной гавани погасило его звезду. Его бесцеремонно отстранили от командования флотом. Единственным утешением стало то, что и другие хваленые адмиралы не оправдали надежд: всего две недели спустя голландцы в морской битве у Эльбы одержали очередную победу, что вызвало у английских властей немалое беспокойство.
После проигранной битвы под Дувром Эскью страдал не только от угрызений совести, но и от потери авторитета. Он начал было навещать влиятельных особ, надеясь таким образом снова повысить свой статус, но особого расположения к себе не снискал. Многие друзья и соратники отвернулись от него, что усилило его депрессию. По вечерам адмирал возвращался домой в унынии.
И лишь общество Дункана и Анны дарило ему теплоту и хоть ненадолго возвращало к нормальной жизни. Эскью лаконично заявлял, что, если бы не они, он давно бы уже начал пить. Его подопечная, Кэтрин, часто допоздна отсутствовала. Девушка говорила, что была у подруг, но ее сияющие глаза и порозовевшие щеки свидетельствовали о предстоящих переменах. До Эскью дошли слухи, что у его племянницы серьезный ухажер, который в ближайшем будущем явится к нему, чтобы просить ее руки.
– Если у них действительно все серьезно, то скоро я останусь совсем один, – заявил адмирал.
Он произносил эту фразу скорее с сарказмом, чем с жалостью к себе. Эскью по-прежнему уверенно смотрел в будущее и решил искать свое счастье за пределами Англии. После тяжелых потерь в Тридцатилетней войне в Швеции строили флот. Эскью познакомился в Лондоне с посланником шведского короля, который предложил ему место командующего.
Дункан тоже намеревался покинуть Лондон и снова отправиться на Карибы. За прошедшую неделю он сделал несколько покупок и отправил грузы в Эссекс. В основном это было корабельное оборудование, которое Дункан не мог изготовить у себя на верфи: орудия, ядра, металлическая обшивка, инструменты, гвозди и другие кованые части оснастки, а кроме всего прочего – порох, боеприпасы и фитили, лампы и краска; также оружие – пистолеты новой конструкции, топоры, пики и шпаги. Гай Хоукинс должен был погрузить все на «Элизу», которая уже готова была выйти в море. Кроме того, Дункан снова пополнил свою команду. Не все выдержали долгое пребывание на суше, примерно четверть экипажа нанялась на другие корабли. Дункан тщательно подбирал новых людей, воспользовавшись помощью Эскью, который порекомендовал ему нескольких опытных мореходов. Дункан уже направил их в Эссекс, потому что собирался отчаливать не позднее следующей недели. А до того времени изо всех сил старался восстановить прежнюю форму.
Дункану нравилось фехтовать на рапирах, и он ежедневно ходил к оружейнику Эскью, чтобы тренироваться. (Рубку дров пришлось прекратить: скверная погода затянулась.) Со временем благодаря регулярным спортивным упражнениям к Дункану вернулась былая сила; ему лишь порой казалось, что левый глаз видит не так хорошо, как раньше.
Врач, явившийся накануне отъезда, поинтересовался состоянием Дункана. Он считал, что ослабление зрения может быть вызвано трепанацией. Однако, принимая во внимание общее состояние капитана, это можно было считать легким осложнением после полученных травм, которое со временем должно было пройти. Доктору случалось лечить пациентов, которые после проведенной операции, к сожалению, теряли рассудок. Трепанация могла привести даже к смерти.
Дункану было не очень приятно слушать подобные разговоры, но тем не менее он был рад, что вышел из этой переделки почти здоровым и с ясной головой. Разговаривая с врачом, капитан также узнал, что тот во время операции закрыл дырку в его черепе кусочком расплющенного серебра, который теперь сидел под кожей. Дункан удивлялся, почему это место такое твердое, и ошибочно предположил, что черепная кость заросла сама. Доктор осмотрел результаты своей работы и остался очень доволен.
– Если вас еще когда-нибудь ударят, вы наверняка это выдержите!
Дункан заверил, что больше такого не допустит, и пообещал доктору всячески рекомендовать его с наилучшей стороны.
В тот сентябрьский вечер Эскью и его гости собрались в последний раз. Они уютно устроились в рабочем кабинете адмирала за чаем и бренди и стали говорить о будущем. В камине пылал огонь. Все были расслаблены и немного грустны. За это время они стали хорошими друзьями, по крайней мере, это можно было сказать о Дункане и об адмирале Эскью. Что же до отношений Эскью и Анны, то тут слово «дружба» было не очень уместно. Дункан не мог не заметить взглядов, которыми они обменивались.
Капитан понял, что Анна осталась не только для того, чтобы помочь ему выздороветь. Это было лишь удобным предлогом, чтобы провести в доме Эскью несколько недель, что противоречило правилам приличия.
– Думаю, мне нужно еще кое-где побывать, – произнес Дункан. – Я вспомнил, что должен забрать новые пистолеты.
– Но ведь на улице идет дождь! – удивилась Анна.
Ее щеки слегка порозовели.
– Он недавно закончился, – возразил Дункан, хотя отчетливо было слышно, как капли стучат о стекло.
– У тебя ведь уже давно есть новые пистолеты! – воскликнул Эскью. – Разве пару дней назад ты не стрелял из них на заднем дворе? Даже вдова, живущая по соседству, жаловалась на ужасный шум. Она подумала, что подходят голландские войска.
– Конечно, у меня есть новое оружие. У меня есть даже два великолепных двудульных кремневых пистолета. А к ним вдобавок еще и отличный мушкет. Твой оружейник – настоящий мастер своего дела. И в фехтовании он разбирается как никто другой.
