– Ничего не хочешь мне сказать, Уинстон? – спросил Дункан угрожающе тихо.
Его рука адски болела после удара, но это была долгожданная боль, от которой он внутренне ликовал. Начали собираться первые зеваки. Не каждый день выдается возможность присутствовать на кулачном бою прямо на улице.
– Я ведь ничего не сделал! – плаксиво возразил Уинстон, сильно шепелявя из-за выбитых зубов.
Он огляделся по сторонам в поисках сочувствия.
– Я ничего не сделал этому человеку! Он просто напал на меня и ударил! Ни с того ни с сего!
– Мне тоже так показалось, – заявил кто-то из горожан, у которого чувство справедливости было развито лучше, чем у остальных.
– Так ударь его в ответ! – крикнул весело один из зрителей.
– Надавай ему хорошенько! – поддержал еще один. – Ну, давай! Ты же намного моложе его!
– Но и живот у него толще, и к тому же зубов стало меньше, – со смехом добавил кто-то.
– Зато у него есть длинная шпага. Сможет ли он ею воспользоваться? – Крики звучали со всех сторон.
– Решайся наконец! Отплати ему той же монетой!
– Не будь бабой!
– Да, ударь меня, – потребовал Дункан у Юджина. Его голос был исполнен сарказма. – Или возьми свою рапиру и мы сразимся как мужчины.
Капитан положил кисть на рукоятку клинка с печальной уверенностью, что Юджин не обнажит свою рапиру и не станет защищаться.
– Точно! Фехтовальный поединок! – выкрикнул кто-то из толпы зевак, которая всего за минуту увеличилась вдвое.
Дункан услышал, как люди стали делать первые ставки. На победу Юджина ставили ничтожно мало, и были правы. Он проиграл этой бой еще до его начала.
Уинстон затравленно поозирался по сторонам, а потом решил ретироваться с места драки. Он отпихнул нескольких разочарованных зевак и, несмотря на лишний вес, помчался с удивительной скоростью. Дункан наблюдал за этим с мрачным удовлетворением.
23
Фелисити изучила в зеркале шрам и нашла, что он выглядит чуть менее ужасно, чем неделю назад. По крайней мере, так считала Анна, а та наверняка не стала бы ее обманывать. Анна всегда делала и говорила только то, что считала правильным, особенно в последнее время. С тех пор как она с Дунканом вернулась из Лондона, Фелисити казалось, что ее подруга изменилась. Она стала уверенней в себе и решительней. Анна часто говорила что-то вроде: «Раньше я была такой дурой!» Или: «Я просто слишком старалась угодить другим!» Или такое – и это Фелисити особенно впечатлило: «Иногда нужно выдернуть себя из жизни, чего добровольно никто не хочет делать, Фелисити!»
Фелисити уже не помнила, по какому поводу была произнесена эта фраза. Но чем больше она о ней думала, тем яснее понимала, насколько это точно и правильно. Фраза подходила и к ее собственной ситуации. Иногда, когда ее никто не слышал, девушка сама себе тихо повторяла эти слова, чтобы лучше понять их смысл и проникнуться ими до конца. О да, она тоже хотела выдернуть себя из жизни, что было трудно сделать в одиночку. Если бы она только знала, как это устроить! Фелисити сочинила дюжину писем Никласу, каждые несколько дней – новое. Она непременно вручала послание любому, кто собирался отправиться в морское путешествие. Неделя за неделей проходили в мучительном одиночестве, пока Фелисити ждала, что наконец-то хоть что-то произойдет.
Когда Анна отправилась в Лондон, все стало еще хуже, потому что она осталась там, чтобы ухаживать за Дунканом. А Фелисити тоже не помешала бы ее помощь. Хоть, по словам врача, ее рана уже зажила, но еще болела при каждом движении. Большая щепа проникла так глубоко, что повредила не только кожу, но и ребро с диафрагмой – так объяснила подруге Анна. Фелисити легко могла бы истечь кровью или умереть от внутреннего воспаления. Поэтому и процесс выздоровления затянулся.
До недавнего времени Фелисити вообще не носила корсета, а руку могла поднять лишь на уровне плеча. Одеваясь и раздеваясь, она не могла обойтись без посторонней помощи. Когда Анна уехала, эту обязанность взяла на себя госпожа Хоукинс – супруга управляющего верфью. Женщина очень старалась, но Фелисити просто не могла выносить ее присутствия. Она еще ни разу в жизни не встречала человека, у которого бы так отвратительно пахло изо рта. Но нет худа без добра. Спасаясь от заботы госпожи Хоукинс, Фелисити удивительно быстро научилась справляться со всем самостоятельно. Она просто стискивала зубы и повторяла попытки до тех пор, пока у нее не начинало получаться.
Между тем через два месяца шрам на ее ребрах все еще выглядел уродливо – красный, вздувшийся и такой большой, что при взгляде на него девушка принималась рыдать. Она не думала, что это шокирует Никласа. Фелисити была уверена, что из-за этого шрама жених не станет ее меньше любить. Ее тело всегда было безупречным, девушка считала его своей главной гордостью. Даже после ужасных мучений, которые ей пришлось пережить во время изнасилования…
Вздохнув, Фелисити снова надела корсет. Зашнуровать его как следует она еще не могла – от приложенных усилий шрам снова начинал ныть. Девушка обернула больное место шалью. Все равно ее внешний вид в данный момент никого не интересовал. Дункан и Анна вот уже три дня как вернулись, но они разъезжали сейчас по имению. Капитан согласился, чтобы управляющий все ему показал, а он проверил бы учетные книги. Анна же раздавала небольшие подарки беднякам и больным детям.
За это время Фелисити упаковала свои вещи и уже готова была в третий или четвертый раз опять все вывалить из сундуков и снова перепаковать. Девушка была в отчаянии. Она была уверена, что не успеет сделать это до отъезда. Придется оставить некоторые вещи.
Анна с легкой усмешкой заметила, что от постоянной переупаковки вещей меньше не станет. Этим она напомнила Фелисити Элизабет, которая отпускала подобные комментарии, когда начиналась подготовка к путешествию.
Дункан считал, что будет лучше, если Фелисити вообще останется в Рейли-Манор, ведь здесь было безопасно. Кроме того, тут было все необходимое: знакомое окружение, большой красивый дом, прислуга и отличная еда. Когда-нибудь война с Голландией закончится. Тогда Фелисити сможет беспрепятственно поехать в Амстердам, не боясь стать жертвой нападения нидерландцев, как это случилось не так давно.
Дункан особо настаивал на том, что Фелисити может подождать здесь, пока Никлас Вандемеер не приедет за ней после войны, которая, конечно, продлится недолго. Элизабет тоже была бы рада, если бы ее кузина осталась в поместье. Тогда бы хоть кто-то из их семьи жил в доме и приглядывал за имением. Все же очень жаль, что Рейли-Манор никто не пользуется.
Фелисити нетерпеливо выслушала аргументы Дункана и ответила отказом. К слову сказать, еда здесь действительно была отменной: кухарка знала свое дело. Чистота постельного белья тоже была исключительной. Горничная была услужливой и бойкой. Фелисити могла в полной мере наслаждаться комфортом. Большинство женщин в ее положении возликовали бы от возможности пожить в роскошном поместье. Но Фелисити хотела лишь одного – увидеть Никласа. Ей было абсолютно все равно, где они будут жить, пусть даже в полуразвалившейся хижине. Главное, чтобы они были вместе!
