После они лежали на теплом песке, обняв друг друга. Дункан положил голову жене на грудь и беззвучно плакал, не в силах этого скрыть. Элизабет молча обнимала его. Она поняла, что сейчас сама слишком слаба и уязвима, как никогда в жизни. Лишь только подумав об этом, она почувствовала в себе странную силу.
Спустя некоторое время Дункан начал говорить, сначала запинаясь, потом все живее. Он рассказал о Джордже Эскью, об их дружбе. Об Анне, которая оказалась нерушимым утесом посреди прибоя. О нападении голландцев и о том, как ему пришлось лежать в одной постели с Фелисити. Услышав об этом, Элизабет хихикнула, хотя история изобиловала кровавыми подробностями.
Помедлив, Дункан все же описал время, проведенное в тюрьме, и виселицу. Элизабет осторожно ощупала место ранения у него на затылке и тяжело сглотнула, ощутив под пальцами плотный рубец. Наверное, Дункану пришлось пережить настоящий ужас. Ее ярость не знала границ и не улеглась даже после истории о том, как ее муж при встрече с Юджином Уинстоном сломал ему нос и выбил несколько зубов. Зато Дункан искренне обрадовался известию, что Уильям хочет сместить губернатора.
– Он считает, что до конца года Дойла уберут с этой должности, – сказала Элизабет. – Тогда ты будешь полностью реабилитирован.
– Этот молодой рыцарь действительно не оставляет попыток завоевать твое сердце.
Женщина пропустила мимо ушей злобу в его голосе.
– Он помог нам обоим, – напомнила Элизабет. – И не забывай, ты дал слово.
– Знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Но сначала мы снимем с себя эту пропитанную пóтом и пересыпанную песком одежду…
После этого его желание говорить заметно убавилось. Дункан гладил и целовал Элизабет, требуя любви, и женщина отвечала ему взаимностью. На этот раз они не спешили, лаская друг друга с особой нежностью. Элизабет погладила все его шрамы, поцеловала каждый из них, а когда Дункан медленно вошел в нее, она шептала его имя, говорила, как сильно любит его. Эта ночь была лишь для них двоих.
На следующее утро Уильям и Анна уехали очень рано. Элизабет ничего об этом не знала, в это время она еще спала. А когда позже, за завтраком, она услышала от Фелисити, что Норингэмы уехали на рассвете, была озадачена. Женщина сердито взглянула на Дункана, сидевшего рядом с ней и с аппетитом поглощавшего огромную порцию крабового мяса с тушеными бананами.
– Ты с ними простился?
Он молча кивнул.
– А почему меня не разбудил?
– Ты слишком устала. Ты же сама говорила, что позавчера ночью почти не спала. И прошлой ночью тоже поздно легла.
Фелисити, покраснев от смущения, отвела взгляд, но Элизабет не обратила на это внимания.
– Ты все не можешь избавиться от этой глупой ревности? – набросилась она на Дункана.
Присутствие Фелисити нисколько ей не мешало, и было все равно, что Иветта в гостиной тоже наверняка слышала каждое слово.
– Я избавил Уильяма от тягостного момента. Что бы он чувствовал, снова прощаясь с тобой, в то время как я стою рядом и смотрю на это? Давай оставим все как есть, хорошо?
Он пристально смотрел в глаза Элизабет. Она заметила в его взгляде немую просьбу. Ее злость улетучилась. Она на самом деле была счастлива, что муж снова рядом. Кроме того, Цена как раз вынесла на террасу малышку, и Дункан воспользовался возможностью пообщаться с дочкой. Малышка смеялась и хлопала его ладошками по лицу. От ее вчерашнего недоверия не осталось и следа – возможно, благодаря хорошему настроению Дункана.
После завтрака они все вместе отправились на пляж, где Дункан вручил Джонни подарок, который привез с собой, – корабль, который он сам вырезал. Это была точная копия «Элизы», даже с маленькими парусами. Ее можно было тащить на шнурке по мелководью, а если поднимался ветер, корабль плыл сам. Джонни был вне себя от восхищения и заявил, что со временем у него будет свой большой корабль.
– У тебя будет много кораблей, – заверил его Дункан, потянув за шнурок и поправив суденышко, которое перевернул порыв ветра. – Ты даже сможешь сам их строить. Позже, когда достаточно подрастешь, ты будешь управлять верфью.
– Что такое верфь?
– Это место, где строят корабли.
– А где эта верфь?
– У меня есть одна в Англии, но скоро у нас появится другая, еще больше и лучше. Ждать осталось уже недолго. Мы переедем туда и станем там жить.
Элизабет сидела на песке, скрестив ноги по-турецки, и внимательно слушала, что говорил Дункан.
– Ты хочешь скоро снова уехать, да?
Женщина ощутила, как у нее в душе растет беспокойство. Дункан ведь сказал, что больше не хочет оставлять ее и детей. Но до сих пор Элизабет всегда догадывалась, когда ее муж собирается снова выйти в море. Были определенные признаки: то, как он смотрел на море, как его взгляд скользил по «Элизе», и даже то, как он спустил игрушечный кораблик на воду и при этом проверил направление ветра.
– Ты снова хочешь уехать и оставить нас! Таков был твой план с самого начала!
– Это не так. Я подумал об этом, только когда увидел, как вам здесь хорошо. Такой жизни я пока что нигде не смогу тебе обеспечить. Лиззи, это будет в последний раз. Я хочу построить дом для нас и возвести верфь. «Элиза» загружена всем, что понадобится нам для новой жизни.
– С меня не убудет, если я немного поживу в простой хижине. Я могу помогать тебе. Мы могли бы строить вместе…
– Я знаю, что ты можешь работать. Но я хочу, чтобы у вас, у тебя и у детей, с самого начала все было хорошо. Сначала я должен как следует изучить остров, найти лучшее место. Наш новый дом не должен быть временным.
– И долго ты собираешься отсутствовать? – Элизабет спокойно взглянула ему в глаза.
– Два месяца. И ни днем дольше. И я обещаю тебе, что наш дом будет стоять в самом красивом месте, какое только можно найти на Антильских островах.
– И где же будет это место? Или ты должен сначала отыскать его?
– Нет, о нем я узнал некоторое время назад. Мы поплывем на Антигуа. Это совсем недалеко отсюда, миль шестьдесят. За время, которое я отвел на строительство верфи и нашего дома, я наверняка еще раз приеду, об этом тебе не стоит беспокоиться. – Дункан обезоруживающе улыбнулся жене. – И я не собираюсь уезжать прямо сейчас. Еще немного побуду тут. Но берегись, я тебя расшевелю! В конце концов ты будешь рада снова от меня избавиться.
Ухмыльнувшись, он подошел к Элизабет, схватил ее на руки и неистово закружил в воздухе. А потом целовал ее, пока у нее не осталось воздуха в легких. Элизабет заколотила кулаками ему в грудь:
– Дункан! Люди же смотрят!
– Ну и пусть. Я ведь пират и беру, что хочу. – И он многозначительно шепнул ей на ухо: – Не хочешь пойти поплавать? Только ты и я?
27
Солнце стояло высоко в небе. Был почти полдень, когда Селия и Анна направились от хижин рабов в усадьбу. Селия набрала воды из колодца, чтобы они с Анной могли смыть кровь. Раб, за жизнь которого они так боролись, умер у них на руках. Уильям все еще стоял рядом с хижиной, распоряжаясь, чтобы тело подготовили к похоронам. Негр был молод, ему не исполнилось и двадцати. Его рука попала в пресс, и, прежде чем надсмотрщик успел остановить волов, парню раздавило половину конечности. Пришлось ампутировать руку до локтя, когда она была еще под валками. Анна и Селия побежали на мельницу и попытались сделать все, чтобы спасти его, но парень потерял много крови. И вот он только что испустил дух.
