Это они, Себастьяно и Флавия, идут под ручку. Бьянка не верит своим глазам и уже хочет отвернуться, но не выходит. Они приближаются к «Порше Кайен», припаркованному в первом ряду: это машина Себы. Он открывает перед ней дверь, помогает сесть… И это вовсе не джентльменский жест! Он хорошенько шлепает ее по заднице. Вот сволочь… Затем Себа и сам садится за руль. Фары «Кайен» загораются, он включает двигатель. Машина ревет, Себа жмет на газ и трогается с места. Бьянка в буквальном смысле задыхается. А Диана хлопает ее по спине:
– Давай же, вперед!!!
Глава 8
– Нет, не верю. Да нет, это невозможно… – Бьянка до упора выжимает газ «Ауди А1». – С Флавией? Да она замужем, у нее двое детей, к тому же она страшная! – Она с трудом осознает, что сама произносит эти слова.
– Родная, кто на это смотрит, когда изменяет? Да у нее вид профессиональной шлюхи. – Диана уже не сдерживается и не фильтрует слова. – Но дело даже не в ней, а в нем – это он дал тебе обещание, этот говнюк! Запомни!
Бьянка думает лишь о том, чтобы не упустить «Кайен»; она пристально всматривается в дорогу, которая внезапно стала у́же и темнее.
– Куда они, черт возьми, едут?
«Порше» несется на головокружительной скорости, а «Ауди» едва за ним поспевает, пытаясь в то же время держаться на безопасном расстоянии. Шоссе давно осталось позади, они выехали на проселочную дорогу меж холмов, где мало домов и почти нет света.
Себастьяно едет слишком быстро, постоянно ускоряясь, поворачивая, тормозя и снова ускоряясь. На дороге он просто зверь, пожирающий асфальт, стремящийся как можно скорее достигнуть цели.
– Да уж, ну и место он выбрал, засранец!
Диана вне себя от ярости и все молотит кулаками приборную панель, влезая на территорию Бьянки, шлепает ее что есть силы по коленке, таким образом выражая солидарность.
– Ай! Ты чего, совсем? – Бьянка слегка виляет – к счастью, на дороге в этот час почти никого нет, – потом снова прибавляет скорость, стараясь сохранять равновесие. – Я и так ни черта не вижу, первый раз на этой дороге, и вся эта дурацкая ситуация, а тут еще ты!
– Давай я поведу! – с готовностью предлагает Диана.
– Еще чего! – Бьянка отлично знает ее стиль вождения – мягко говоря, нетривиальный, а когда Диана взволнованна, он становится еще хуже… – Боже, они замедляются!
Она идет по запутанному следу «Кайен», в жилах пульсирует кровь, все тело трясет от ярости. В отличие от Дианы Бьянка не может выплеснуть ее наружу, и это ужасно давит.
«Кайен» съезжает с главной дороги, выезжает на грунтовую тропинку. Бьянка тормозит, ждет и тоже поворачивает. Внезапно они будто проваливаются в никуда: только усыпанная гравием дорожка, а вокруг – лес у подножия горы, который в лунном свете отбрасывает пугающие тени. Они едут медленно – это нелегко, но не может же она встать вплотную к машине Себы. На этой тропинке это выглядело бы подозрительно.
«Кайен» рывками движется вперед, поднимая клубы пыли, затем с громким ревом, как убегающий от погони зверь, исчезает за поворотом. Бьянка останавливается и глушит мотор.
– И что теперь? – непонимающе смотрит на нее Диана.
– Лучше пойти пешком, иначе он поймет, что за ними следят, – отвечает она почти шепотом. Слова даются ей с трудом, сердце бьется как бешеное. Она уже все поняла, но не хочет видеть, не хочет верить…
– Да, пожалуй, ты права. – Диана открывает дверь, уже готовясь выходить, но Бьянка хватает ее за руку и останавливает.
– Нет. Сиди здесь, – жестко говорит она. Лоб ее напряжен, глаза сузились, они полны беспокойства и отваги.
– Я должна увидеть это одна, что бы там ни было…
Диана высвобождается.
– Я не собираюсь бросать тебя в такой ситуации!
– Пожалуйста. – Бьянка открывает дверь и выходит из машины. Вокруг оглушительно стрекочут цикады.
Диана снова пытается идти за ней.
– Ну, пожалуйста, позволь мне пойти с тобой!
Но Бьянка непреклонно качает головой.
– Постарайся понять меня, – бормочет она вполголоса и, включив фонарик на телефоне, направляет его на дорогу.
– Ну ладно, – Диана, вздохнув, останавливается. Ей ужасно хочется пойти вместе с подругой, но она ее знает: если уж Бьянка что-то решила, спорить бесполезно. И, может быть, на этот раз так будет лучше. Она будет рядом, когда подруга об этом попросит, если попросит, и когда ей это будет нужно.
– Но если не сможешь, позвони, и я приеду. Хорошо?
– Спасибо. Но я справлюсь. Должна справиться.
Бьянка идет медленно по грунтовой дороге, каблуки пошатываются, то и дело застревая между камешков. Синеватая подсветка телефона сливается с белым лунным светом, выписывая на дороге концентрические круги. Вокруг – полнейшая тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад, от чего каждый звук отдается пугающим эхом. Она словно очутилась на съемках фильма ужасов, но испытывает скорее беспокойство, чем страх, хотя и не знает, сколько еще придется идти, прежде чем она увидит главных героев.
Бьянка прибавляет шаг – так ей спокойнее. Все ее мысли о Себастьяно, перед глазами стоит его лицо, когда несколько часов назад они попрощались в дверях дома: то же, что и всегда, без малейшего намека на какую-то тайну, довольное, после тех нескольких секунд удовольствия, что они в спешке подарили друг другу. Ничто не предвещало этой лжи.
Она вдруг вспоминает, как в самом начале их отношений, однажды ночью он начал расспрашивать ее о прошлых романах. Начал вроде бы в шутку, щекоча ее, но постепенно становился все более настойчивым и дотошным. Она пыталась отмалчиваться – к тому же рассказывать особо было нечего, лишь пара подростковых неудачных влюбленностей, в шестом и предпоследнем классах школы, но Себой вдруг овладела какая-то безумная, слепая ревность. Бьянка поддалась этому допросу, этой его страсти Отелло, и выдала пару имен с подробностями. В конце концов она разрыдалась. Тогда он встал на колени и просил у нее прощения:
– Знаю, я идиот. Прости меня. Просто мне так хотелось, чтобы ты была только моей, вчера, сегодня и завтра… И я боюсь, что ты когда-нибудь мне изменишь.
– Я твоя, Себа, посмотри мне в глаза. – Бьянка взяла его лицо в свои руки, чтобы он ей поверил. – Никогда не предам тебя. Никогда, запомни это.
– Я тоже.
– Клянешься?
Тогда он запечатал ее рот поцелуем, и они снова занялись любовью. Почему он не ответил? Почему не поклялся? Ее мать всегда говорила: не нужно много слов – гораздо важнее молчание и действия. И ей казалось, что в ту ночь меж ними был заключен договор душ, который был превыше их сердец, превыше тел, превыше всего. Но действует ли он еще, этот договор? Она и сама не знает, потому что внутри ее только пустота, которая все разрастается и давит тупой болью в животе.
