– Я тебя люблю, учительница!
– И я тебя. – Бьянка гладит ее по голове.
– А правда, мне можно будет станцевать кусочек танца в одиночку? – спрашивает она почти шепотом.
– Ну конечно, малышка. Как и всем остальным, – заверяет ее Бьянка.
Может быть, в эти месяцы она была к девочке слишком строга, – рассеянно думает она, убирая за ухо выбившуюся из шиньона прядь.
– Думаешь, моей маме понравится, как я выступлю? Она вечно ругается, говорит, я много ем, растолстею и не влезу в пачку!
Так вот почему Катерина так неуверена в себе – на ее плечи тяжким грузом давят ожидания и упреки матери.
– Ты будешь настоящей звездочкой на сцене, поверь мне. А в блестящем костюме станешь красавицей!
Кстати, о костюмах. До сих пор ей некогда было о них подумать, и теперь, конечно, предстоит всегдашняя гонка: нужно будет все придумать и сделать на те гроши, что выделяют из бюджета.
– Учительница, а почему у тебя на шее все время эта капелька? – спрашивает Катерина, и лицо ее расплывается в улыбке. Бьянка опускает взгляд на грудь, проводит пальцем по кулону. Он всегда с ней, словно часть ее. От разума к сердцу, как стрела, пролетает воспоминание.
– Это? Оно досталось мне от мамы, когда она ушла на небеса.
Она поднимает глаза, и это воспоминание будто уносится ввысь, в небо, такое далекое и такое близкое. Катерина снова обнимает ее, крепче прежнего.
– А как звали твою маму?
– Ее звали Сара, – отвечает Бьянка почти шепотом.
– Сразу видно, что ты ее сильно любила, – произносит девочка, отпускает ее и убегает.
Теперь она одна. В тишине зала еще слышны топот маленьких ножек и музыка – это пространство словно немыслимо без них.
Она отключает айпад и кладет в сумку – ту самую, что носила, когда только пришла на эту работу, исписанную автографами ее первых учениц. Надевает бежевую джинсовую куртку, застегивает верхнюю пуговицу и направляется к двери. Прежде чем выключить свет, она поворачивается и окидывает взглядом комнату, ненадолго останавливаясь взглядом на собственном отражении в зеркале. Инстинктивно, почти невольно сжимает кулон. Вот и весь ее мир – в этом простеньком украшеньице и в этих четырех стенах.
Глава 2
Из долины веет легкий бриз, проникает под джинсовую куртку, ласкает кожу. Май в этом году выдался поистине волшебный, хочется все время проводить на свежем воздухе. В раздевалке она сменила пуанты на кеды, боди на футболку без рукавов, но легинсы и шиньон оставила. Бьянка идет быстрым шагом, но домой не торопится – это ее обычная скорость. Вот и подруга Диана вечно подтрунивает:
– Вид сзади у тебя, конечно, отпад, дорогуша, но я с ним уже знакома. Не удостоишь ли меня чести идти рядом, а не сзади? – шутит она всякий раз, когда они гуляют вместе и Бьянка оказывается на три шага впереди.
Подумав об этом, она улыбается и сбавляет шаг. К тому же в этот вечер она испытывает немалую усталость после урока – это видно и по ее глазам: когда она устает, они как будто уменьшаются и меняют цвет, становясь почти зелеными. Легкие круги под глазами свидетельствуют о том, что ей не помешало бы поспать часок-другой.
Несколько мгновений она смотрит на реку: воды Бренты в солнечных лучах стали прозрачно-голубыми и текут медленно, величаво, словно исполняя танец. Впереди группка студентов на экскурсии делает обычные снимки на мосту – она и сама так фотографировалась, лет восемнадцать назад. Она была с Себой; тогда же случился и их первый поцелуй. Восемнадцать лет уже исполнилось этой странной паре, как их называют самые деликатные из друзей. Для остальных они просто Красавица и Чудовище. Он – резкий, часто грубоватый, и она – спокойная и задумчивая. Об этом размышляет Бьянка, оставляя позади Старый Мост; улыбка словно приклеилась к ее лицу. Эта улыбка появляется на ее лице всякий раз, когда она представляет, как вот-вот обнимет своего Себастьяно.
Улыбка зависти, которую испытывают все те, кто, как и они, всю жизнь вместе, но уже забыли о той нежности, что была вначале.
Она поднимается на площадь Свободы, вновь прибавляя шаг. Исторический центр города мало-помалу заполняется людьми – время аперитива. Винные бары с чеканными вывесками наперебой зазывают клиентов, выставляя на деревянных прилавках местные деликатесы. Бьянка приветственно машет рукой мужичку, прислонившемуся к стене с бокалом белого вина, но не останавливается, а идет вперед, через улицу Рима – иначе она так и не доберется до дома. Когда ты девушка Себастьяно Нони, владельца старейшего и крупнейшего в Бассано перегонного завода, будь готова, что в любом уголке города тебе не будут давать прохода. За долгие годы Бьянка усвоила эту истину. Вино граппа Нони представлено повсюду. Новая бутылочка S-образной формы оказалась даже на витрине парфюмерного магазина (правда, видно ее, лишь когда проходишь мимо), хотя ее только-только запустили в продажу. Интересно, кого пришлось обхаживать Себе, чтобы выставить ее там? Он всегда был прагматиком: уж если ему в голову что взбрело, нипочем не переубедишь. Может быть, еще и поэтому она его выбрала. Бьянка вздыхает и идет дальше. Она рада за него, за то, как все складывается, и все же на душе у нее неспокойно, в голове роятся мысли. Когда Бьянка танцует, ей кажется, будто ее тело легче перышка, вот-вот взлетит. Но едва танец кончается – особенно в последние месяцы, – виски словно сжимает чья-то незримая хватка. Вот и сейчас налетел вихрь тревог и волнений за все сразу.
Взять хотя бы костюмы для итогового выступления – что бы такого придумать в этом году? Эти девочки для нее почти как родные… Тем более своих детей у нее пока нет. Несмотря на смерть обоих родителей, она все еще чувствует себя недостаточно взрослой для того, чтобы самой стать матерью. Себастьяно это понял и относится к ее решению с уважением, несмотря на то что и ему, и свекрам уже не терпится объявить всему миру о рождении маленького Нони. Но пока ей хватает забот педагога и всего того, что им сопутствует. Декорациями тоже всегда занимается она. Ей нравится придумывать костюмы – должно быть, после танцев это ее самая большая страсть. Хотя, конечно, постоянно творится невообразимая суета! Ведь одно дело, костюм для себя самой и совсем другое – придумать наряды для девяти девочек, каждая из которых имеет свою комплекцию. И все это – на жалкие гроши прибавки к учительской зарплате. У директрисы школы вечно не хватает бюджета, и Бьянка частенько добавляет денег из собственного кармана. Вернее, из кармана Себы – что, разумеется, немало ее гнетет, ведь ей уже тридцать шесть лет. Внезапно она вспоминает об ужине: со вчерашнего дня она ничего не готовила, а Себа приходит поздно, и к тому моменту все должно быть на столе…
Она с радостью приняла на себя роль хранительницы домашнего очага, хотя по натуре совершенно не домохозяйка, лишь потому, что Себастьяно занимается другими домашними делами, которые она всей душой ненавидит (например, глажка). Синьор Нони – человек старой закалки, но Бьянке не на что жаловаться, ведь, в отличие от некоторых мужей ее подруг, он за справедливое распределение обязанностей.
