– Сегодня вечером ты была просто волшебной! – Он благодушно хлопает ее по попке.
– Фе-но-ме-наль-но! – восклицает Диего и целует ее в шею, удаляясь в гримерную.
– Спасибо, родные! – Она улыбается обоим, поворачиваясь на каблуках. И в этот самый момент ее останавливает блондин с ледяными глазами, легонько ущипнув за руку.
– You are so beautiful
[93]… – шепчет он ей на ухо. Похож на туриста. Швед? Голландец? Датчанин? Точно откуда-то из Северной Европы. Красавчик – высокий, накачанное тело, татуированные руки, ангельское лицо, возбужденное выражение, из каждой поры сочится сексуальная энергия. Он посылал ей сигналы, когда она еще была наверху, а потом остался ждать ее, как ждут исполнения тайного желания.
Она ясно понимает, чего он хочет, и, может быть, и сама бы не прочь. Сейчас она в совершенном смятении чувств, адреналин все еще пульсирует в крови. Мысли путаются и смешиваются, находясь во власти магнетического притяжения между ними, в их прерывистом дыхании, в этом жаре, во всей этой ситуации, которая возникла откуда ни возьмись в мгновение ока. Он все смотрит на нее, глаза в глаза. Она не отводит взгляда, сбитая с толку, растерянная.
– I want you
[94], – шепчет снова Ангельское лицо, легонько кусая мочку ее уха. Она берет его за руку и ведет за собой. Они проходят мимо охраны, спускаются по лестнице и попадают в круглую комнату. Это нечто вроде склада, где хранится сценическое оборудование – подмостки, осветительные приборы, кабели, динамики, усилители. Во время шоу, когда все уже смонтировано, сюда никто не заходит. Здесь их никто не потревожит, и они могут тайком ото всех дать волю инстинктам.
Бьянка прислоняется спиной к огромной колонке «Пионер».
Он стоит перед ней, смотрит с мольбой в своих ледяных глазах и убирает прядь волос с ее лица за ухо. Она упирается руками в его мускулистую грудь и порывисто целует, ничего не говоря. Это дикий поцелуй, как минутная вспышка, и он совершенно не связан с мыслями, роящимися в ее голове. По ногам вверх поднимается тепло, щекочет кожу под тонкой лайкрой кюлота, разливается по телу. Но мысли ее где-то далеко-далеко.
Ангельское лицо тем временем просовывает руку в чашечку ее бюстье и нежно ласкает грудь.
– Te quiero
[95], – выдыхает он, сжимая пальцами сосок.
Она думает о том, что не знает даже его имени и не хочет его спрашивать. Чувствует ногами его эрекцию; но больше, к сожалению, ничего. Ни желания, ни отвращения. Лишь ярость, напряжение, нервное возбуждение. Нужно выплеснуть эмоции наружу. Любым способом.
Она гладит его спину, голову, лицо. Ей хочется возбудиться, почувствовать хоть что-нибудь. Но перед глазами все стоит ужасное видение: Себастьяно. А потом – словно вспышка света среди черного неба – его лицо. «Где ты, Маттиа?» – спрашивает она себя, отчаянно ища его взглядом. Как он нужен ей, здесь и сейчас! Но вместо него – Ангельское лицо. Он лижет ей щеку, ухо, шею. Опускается и посасывает сосок, запустив руку ей между ног, проводит пальцами по кюлоту, отводит в сторону. Она закрывает глаза, уже не уверенная, что находится здесь даже телом.
Разум обуревают мысли, образы, которые все копятся и копятся, как бумаги в корзине. Ей хочется избавиться от них, но они не уходят. И на первом плане – Себастьяно: его мерзкое лицо, его мерзкие руки, его мерзкий голос. А потом – снова Маттиа, с трудом пробивающийся сквозь его мощные очертания. Маттиа – совсем другой, такой родной, его светящиеся глаза. Иллюзия это или же зарождающееся чувство? Она резко открывает глаза и оглядывается. Она в какой-то дыре, полной чего угодно, кроме красивых вещей. Бьянка видит отражение своего пылающего лица в серебристой панели. Воздух внезапно кажется слишком горячим, плотным, липким, тошнотворным. И кто этот мужчина рядом с ней? Его ангельское лицо теперь меж ее ног, язык начинает двигаться под тканью трусиков. Только что и она его хотела, но теперь – больше нет. Ей хочется лишь уйти отсюда, подальше от него и ото всех. Она берет его лицо в свои руки и поднимает.
– No, please, – шепчет она, отталкивая его. – Not now. Sorry
[96].
Ангельское лицо наклоняет в сторону голову и задумчиво смотрит на нее. Но ему хватает ума понять и не задавать вопросов. Он целует ее глаза и одаривает лучезарной улыбкой.
– It’s ok!
[97]
Она поправляет кюлот, подтягивает бретельки бюстгальтера. Легонько гладит его по щеке.
– Sorry, I gotta go
[98], – говорит она и бежит к выходу.
Это даже хорошо, когда не понимаешь друг друга. Никаких объяснений, бесконечных дискуссий. Да или нет – об остальном скажет тело. А теперь ее телу хочется моря, соленой воды, которая смоет все мысли и унесет прочь боль.
Не снимая костюма, надев кожаную куртку, она выходит из клуба и идет к машине.
Звезды уже гаснут, небо светлеет. Бьянка бежит, думая, что теперь только рассвет может стереть из памяти эту ужасную ночь.
Глава 29
Она приезжает в «Каса де л’алма» после пяти вечера. Открывает дверь и видит на ресепшен Хави в его белой льняной униформе.
– ¡Hola! – Он приветствует ее лучезарной улыбкой, выглядывая из-за стойки, на которой раскладывает новые рекламные брошюрки.
– Mi amor
[99], ты мне нужен, – говорит она ему, затем сдвигает солнцезащитные очки на сырые волнистые волосы.
– ¿Que te pasa, mami?
[100] – встревоженно спрашивает он.
Бьянка демонстрирует ему смартфон, купленный утром в центре Эйвиссы.
– Этот чертов новый телефон! – фыркает она. – Я вставила туда симку от другого, но не могу его запустить, я в этом ничего не понимаю! Ты же знаешь, с технологиями я вообще не дружу…
– ¡Oh, madre mía!
[101] – качает головой Хави и смеется. – Давай его сюда, сейчас разберемся.
Она протягивает ему телефон, одновременно обмахиваясь руками:
– Ну и жарища сегодня!
– Середина июля, детка! В прошлом году в это же время было еще жарче, – отвечает он, а сам тем временем уже разобрал и собрал телефон. Она оглядывается. Через дверь, открытую в сад, долетает экваториальный воздух, запах сосны, лаванды и раскаленной земли. Она смотрит на лимонные и апельсиновые деревья, на лозы американского винограда, на бамбук у металлических решеток, из которых выглядывают цветы гибискуса, чей нектар притягивает насекомых. Звенят цикады, и весь холм вибрирует от их стрекота.
