– Только мама из всех, кого я знаю, до сих пор готовит ростбиф и йоркширский пудинг на ланч в воскресенье, – добавила Шейла.
Вексфорд решил, что сейчас вопрос о том, где она живет, едва ли можно счесть вмешательством в ее дела, но поборол в себе желание сказать, как ему всегда нравился дом в Хэмпстеде.
– Мне пришлось оттуда уехать, – рассказала его любимица. – Не могла же я продолжать жить на Дауншир-Хилл, в доме Эндрю, за который он заплатил, а его выгнать! Кто-то сказал ему, что дом стоит два миллиона. – Она села на пол, обхватив руками колени. – Такие деньги не для меня. Я сняла квартиру в Блумсбери, на Корэм-Филдз, и она мне подходит, она даже весьма роскошная. – Девушка сверкнула улыбкой в сторону отца. – Тебе понравится.
У Доры на коленях лежала «Радио таймс».
– Сейчас начнется «Леди Одли», – сказала она. – Я не хочу пропустить серию, так что, если тебе не нравится смотреть на себя, придется отправить тебя спать.
– Ох, мама! Ты и вправду воображаешь, что я ее не видела? Я не против того, чтобы еще раз посмотреть ее вместе с тобой, но я, конечно, видела трейлер. Послушай, я только должна сбегать на улицу и переставить свою машину, чтобы папа загнал свою в гараж. Нет, я передвину свою машину, а потом загоню его. Неважно, если я пропущу начало…
– Я переставлю машины, – вмешался Вексфорд. – У нас еще пять минут. Дай, пожалуйста, ключи, Шейла.
Дочь выудила ключи из кармана джинсов. Автомобиль старшего инспектора был широковат для гаража, и он предложил это не столько из альтруизма, сколько из опасения, что она поцарапает его новый «Монтего». Дора включила телевизор. Ветер стих, ночь была темной, тихой и довольно туманной, и все уличные фонари окружал желтый ореол. Между садом и пустым соседним участком, который так и не застроили, забор накренился, а местами даже лег на цветочную клумбу, куда его повалил ветер. Последние несколько листьев на вишне на лужайке перед домом сморщились от ранних морозов, но все еще цеплялись за почти голые ветки. Опавшие же листья лежали повсюду; темные и мокрые, они почерневшим ковром укрывали дорожку и тротуар. Кто-то нашел вязаную цветную детскую варежку на этом ковре из листьев и положил ее на низкую стенку. На улице было пусто, а в окне эркера на противоположной стороне улицы, между темными вечнозелеными кустами, вытянувшимися наподобие часовых, и между открытыми шторами было видно, как сияние голубого экрана вдруг стало цветным, и его заполнил крупный план лица Шейлы.
Дочь Вексфорда не заперла свой «Порше», так что он просто открыл дверцу и сел за руль. По иронии судьбы, его гораздо более дешевый и менее престижный автомобиль имел автоматическую коробку передач, а на этой машине стояла механическая. Можно было предположить, что Шейле так больше нравится. «Монтего» принадлежала старшему инспектору только шесть месяцев, и это был первый автомобиль с коробкой-автоматом, какой у него когда-либо был, но он все равно уже почти забыл, как отпускать сцепление и передвигать ручку. До такой степени забыл, что, включив зажигание, не заметил, что оставил машину на малой скорости. Она подпрыгнула – этот спортивный автомобиль брал с места, как норовистая лошадь, – и заглохла. Вексфорд усмехнулся про себя. Прощай его убеждение, что он более осторожный водитель! Еще два дюйма, и «Порше» врезался бы в двери гаража.
Полицейский поставил рычаг на нейтраль и еще раз завел мотор. Держа ногу на педали сцепления, он начал включать заднюю передачу – и вдруг почувствовал нечто странное, какое-то необъяснимое ощущение необычной настороженности, живости. Словно он снова стал молодым юношей, обладающим энергией и беззаботностью молодости. Казалось, какой-то укрепляющий эликсир хлынул по его жилам. В эту сырую, темную ночь, когда он так устал в конце длинного, тяжелого дня, к нему на миг вернулось обновление молодости и силы, пружинистость мышц и нервов, как у молодого спортсмена.
Все это продолжалось всего несколько мгновений, оказавшись лишь вспышкой – и одновременно пронзительным лучом озарения. Услышал ли он что-нибудь? Тиканье механизма, похожего на часовой, – или это было воображение, какая-то вибрация у него в мозгу? Рычаг встал в положение задней передачи, щелкнул, и полицейский, сам не зная почему, ни секунды не раздумывая, распахнул дверцу автомобиля и изо всех сил выбросился горизонтально наружу, а позади него что-то взревело, произошло землетрясение, и раздался самый громкий и яростный взрыв, какой он когда-либо слышал.
Это произошло одновременно, все это – взрыв бомбы, прыжок из обреченной машины и резкая, слепящая боль, когда он врезался головой во что-то холодное, вертикальное и твердое, как железо.
Глава 5
После того как Дороти Сандерс отвезли домой, Бёрден собирался заехать к Айрлендам в Майрингфорде. Но он уже опоздал и не успел бы увидеть, как его сына укладывают спать, опоздал и не смог бы насладиться (как однажды выразился Вексфорд) «привлекательными особенностями, вполне обычными для детей двух или трех лет, неправильными звуками, серьезным стремлением сделать все по-своему, множеством хитрых уловок и шумным поведением». Жена ожидала Майкла позже, и в доме наверняка было полно гостей из числа родственников.
Вместо этого, минут через десять, не оповещая миссис Сандерс о своих намерениях, инспектор последовал за ней. Что-то во внешности и поведении ее сына подсказывало ему, что этот молодой человек не из числа тех, кто выходит из дома в субботу вечером. И действительно, Клиффорд сам открыл ему дверь. Лицо молодого человека было замкнутым, похожим на маску и лишенным выражения, а кроме того, слегка одутловатым. Он говорил безжизненным голосом и не выказал никакого явного удивления еще одним визитом полицейского. Бёрдену он почему-то напоминал пса, который когда-то жил у его соседа. Этот сосед необычайно гордился покорностью, полным послушанием и даже раболепием, с которым его собака реагировала на его суровое воспитание. И однажды, без предупреждения, даже без видимого изменения в поведении, пес набросился на ребенка.
Но Клиффорд, кажется, правильно все понял и провел инспектора в заднюю комнату, куда во время предыдущего посещения инспектора вместе с Вексфордом он удалился смотреть телевизор. Однако его мать открыла дверь в гостиную и пригласила их своим медленным, хриплым голосом войти, так как полицейский не может сказать ее сыну ничего такого, чего она не должна слышать.
– Я пока немного побеседую с мистером Сандерсом наедине, если не возражаете, – сказал Бёрден.
– Я возражаю. – Дороти вела себя грубо, но в ее поведении даже не было вызова – это была бескомпромиссная, откровенная грубость, и она смотрела прямо в глаза собеседника. – Нет никаких причин, по которым я не должна присутствовать. Это мой дом, и я буду нужна, чтобы правильно изложить факты.
Клиффорд при этом не покраснел и не побледнел – он даже не поморщился. Парень просто уставился прямо перед собой, словно думал о чем-то очень печальном. Давно, очень давно, Майкл понял, что нельзя позволять людям взять верх над собой. Адвокатам – да, иногда это неизбежно, но не людям без специального образования.
