– Возможно, это предупреждение, – сказал Грант. – Но если так… кого он предупреждал?
– Дэн, ты говорил, что Спеллинг просил тебя, если с ним что-то случится, срочно встретиться с отцом Каллаханом, – произнес О’Брайен, продолжая разглядывать послание на полу.
– Именно так, и очень убедительно.
– Смысл в том, как сказал мне отец Каллахан, что в его письменном заявлении есть сведения о личности убийцы. Если Спеллинг писал на пачке бумаги, возможно, он нажимал достаточно сильно, чтобы отпечатки остались на следующем листе. Даже если там есть всего пара слов – хотя бы несколько букв, чтобы прочитать имя, – у нас уже кое-что будет.
– Ты имеешь в виду это «П-А-Т»? – спросил Грант.
– Именно. Нам срочно нужно в больницу.
– Я как раз туда собираюсь. Нынче ночью у судмедэксперта работы навалом.
– Позвони своим людям. Скажи, чтобы не трогали ни листочка.
– Листочка?
– Имя убийцы может находиться на чистом листе – на том, который лежал под письмом Спеллинга.
О’Брайен взглянул на фигуру распятого Христа. Потом посмотрел на темные тучи, несущиеся мимо луны. Он думал о Чарли Уильямсе, запертом там, куда не проникает свет ни луны, ни звезд, ни солнца. Времени мало.
23
Лайл Джонсон съехал с 29-го шоссе на гравийную дорогу, ведущую к старой деревне первопоселенцев, перегнулся через сиденье и нащупал свой пистолет. Он выключил фары и медленно проехал еще с полмили, пока не добрался до входа. Здесь не было ворот, только старый флоридский домик, которым Историческое общество округа Вэлуш пользовалось как офисом. Потускневшая надпись гласила:
ДЕРЕВНЯ И МУЗЕЙ ПИОНЕРОВ ВЭЛУША
Копия деревни XIX века
флоридской фермерской общины
Открыто: Пн. – Сб., с 10:00 до 16:00
Джонсон приехал за час до назначенного времени. Он хотел оказаться тут заранее, чтобы застолбить землю. Возле офиса висел одинокий фонарь; он освещал несколько разбросанных неподалеку зданий. Остальные участки и строения в лунном свете казались черными и серыми силуэтами, окруженными дубами.
С дороги Джонсон видел копию старого сельского магазина, на одной стене был нарисован логотип «Берма-Шейв»
[2]. Неподалеку от магазина стоял сарай из тесаного кипариса. На ржавых рельсах рядом с воссозданным паровозным депо замер паровой двигатель. С одной стороны от депо висела табличка с надписью: «Делэнд, Флорида, насел. 319». Оставшуюся территорию покрывали флоридские лачуги, белая церквушка из вагонки, школа в одну комнату и маленький скотный двор, где тихо стояли корова и пони. Джонсон видел двух крупных павлинов, клюющих оболочку кукурузного початка. Несколько кур устроились на ночь под А-образной платформой, напоминающей конуру для птиц.
Джонсон припарковал машину за кустами под одинокой сосной. Он вытащил лампочку из плафона в крыше пикапа. Засунул пистолет за пояс, тихо открыл дверцу и вылез из машины.
Какое-то движение.
В свете фонаря вверх и вниз металась летучая мышь. Она охотилась на крупных мотыльков, кружащих у лампы.
Сердце Джонсона стучало. Руки были влажными и липкими. Он сложил копию письма Сэма Спеллинга, засунул ее в карман рубашки и застегнул его. Джонсон прошел по гравийной дороге к боковому входу, обыскивая взглядом тени. Калитка была не заперта. Джонсон толкнул ее, и ржавые петли громко скрипнули. Сова, сидящая на столбе забора, расправила крылья и исчезла во тьме. Пони фыркнул, прошел несколько шагов и замер, как статуя, среди длинных теней.
Джонсон сглотнул пересохшим горлом. Он прошел в ворота – над ухом ныл москит – и направился к магазину. Подойдя к крыльцу магазина, Джонсон замешкался. На сосновом крыльце стояли три стула и длинная деревянная скамья. Рядом с одним из стульев лежал бушель
[3] кукурузы. В деревянной бочке железными наконечниками вверх стояли садовые инструменты столетней давности. Мотыга, лопата и вилы.
Джонсон огляделся, рассматривая темные участки между состаренными зданиями. Ветерок дул сквозь деревья и вращал лопасти деревянной мельницы. Мельница стонала и заикалась, петли и рейки двери сарая скрипели. Ветер подталкивал лопасти, и водяной насос что-то лопотал и кашлял, а потом выплевывал коричневатую воду, добытую из-под песчаной почвы. Вода, стекавшая по открытой трубе в лошадиное корыто, пахла серой.
Джонсон взглянул на луну, она сияла из-за медленно крутящихся лопастей мельницы.
Пони заржал.
«Держись. Помни, чему учат в морской пехоте. Познай своего врага. Уважай его. Если получится, приближайся неожиданно».
Джонсон поднялся на крыльцо, сосновые доски скрипели под ногами.
«Садись и жди. У тебя есть товар. Ты отправил страховку по почте».
Закричал павлин.
Джонсон вытащил пистолет и направил его в сторону звука. Крик был долгим и скорбным. Пульс Джонсона подскочил. Рука дрожала. По телу, из-под мышки, стекла струйка пота.
– Руки вверх!
24
Джонсона затошнило. Он начал поворачиваться лицом к мужчине, отдавшему приказ.
– Нет! – произнес голос. – Тебе в затылок нацелена девятимиллиметровая пуля. Думаю, ты понимаешь, что я, не задумываясь, разнесу тебе голову, как тыкву… Делай, как я сказал, и, может, тебе еще доведется увидеть свою жену Аниту.
– Откуда ты знаешь, как зовут мою жену?
– Я все о тебе знаю, капрал Лайл Джонсон, – всю твою историю в Управлении исполнения наказаний. Три дисциплинарных взыскания за жестокое обращение с заключенными. Два вызова полиции – домашнее насилие. Похоже, капрал, у тебя небольшие проблемы с гневом. А сейчас стой, где стоишь, и опусти пистолет.
Джонсон сделал, как приказано.
– Брось пистолет.
– Зачем? Ты же все равно собираешься меня застрелить.
– Еще не решил. Брось пистолет и столкни его с крыльца.
Джонсон уронил пистолет под правую ногу и отпихнул его на несколько футов.
– Хорошо. А теперь садись на ближайший стул и смотри на фонарь.
– Что…
– Делай!
Джонсон медленно уселся и посмотрел на свет. Мужчина подошел к ступенькам и поднялся на крыльцо. Джонсон видел только силуэт человека и ствол пистолета, смотрящий ему в лицо.
