– Это прокуратура округа Дейд, – повысил голос О’Брайен. – Слишком резонансное дело, и поэтому вам не хватает решимости? Заново открыть это дело – ваш моральный долг. Если вы не откроете его и Чарли Уильямса казнят, вся прокуратура и вы лично будете виновны в его убийстве. Именно так это и расценивается – убийство невиновного человека, которое можно было предотвратить. Докажите, что это не подходит под определение убийства, советник.
Розен встал.
– Вероятно, именно из-за вашего норова отдел внутренних расследований трижды отмечался в вашем досье, пока вы служили в убойном отделе. О’Брайен, я не открываю закрытые дела ради развлечения СМИ. Налогоплательщики заслуживают лучшего.
– Чарли Уильямс заслуживает жизни!
– К сожалению, мой график не позволяет продолжать наш разговор. Спасибо, что зашли ко мне. Если Рон Гамильтон и полиция Майами хотят поковыряться в этом деле – на здоровье. Когда они, или даже вы, принесут мне что-то пригодное… мы поговорим. До свидания, мистер О’Брайен.
– Вам нужно что-нибудь вещественное? Я приведу вам убийцу… тогда вы сможете повесить его снимок на стену вместе с прочими сувенирами.
37
По пути в штаб-квартиру ФБР в Майами Шон О’Брайен позвонил на мобильник Рону Гамильтону. Гамильтон ответил шепотом:
– Шон, я в коридоре у зала суда. Только что закончил давать показания. Дай мне отойти подальше, к окну.
– Давай встретимся, – сказал О’Брайен.
– Где?
– «Денни» на Оушен-драйв. Около восьми.
– О’кей.
– Захвати копию материалов дела Александрии Коул и мою посылку.
– Как прошло с Розеном?
– Не очень. Расскажу, когда встретимся.
О’Брайен взял тонкую папку и запер машину. Он знал, что с того момента, как он вышел из арендованного джипа на стоянке федерального здания, каждое его движение записывается. Фэбээровцы неплохо постарались, пряча камеры. На видных местах, как металлические украшения, торчали только фальшивые.
В приемной охранник в форме предложил О’Брайену расписаться и подождать. Он также приказал обмакнуть большой палец правой руки в прозрачные чернила и сделать отпечаток на стеклянной поверхности портативного устройства. Устройство напоминало маленькую копировальную машину. Оно считало отпечаток пальца О’Брайена.
Охранник позвонил Лорин Майлз.
– Пришел человек по имени Шон О’Брайен. Говорит, что у вас назначена встреча.
– Сейчас спущусь.
На устройстве загорелась маленькая зеленая лампочка.
– Похоже, прошло, – пробормотал охранник.
О’Брайен криво улыбнулся, кивнул и отошел к высокому окну и стал смотреть на поток машин, проносящихся по Секонд-авеню, размышляя о расследовании, которое вел одиннадцать лет назад. Вспоминал, где был, когда ему позвонили. Он пригласил на ужин свою жену Шерри. Это была их первая годовщина. Не успели они сделать заказ, как О’Брайену позвонили – убийство в кондоминиуме Саут-бич, смерть известной супермодели. Шерри сказала, что «понимает». Она всегда так себя вела, улыбалась своей обаятельной улыбкой, даже когда детища зла раз за разом поднимали свои уродливые головы.
– Привет, Шон О’Брайен. Добро пожаловать в ФБР.
О’Брайен обернулся и увидел Лорин Майлз. Она широко улыбалась, напоминая О’Брайену Сандру Буллок – любознательные карие глаза и темные волосы до плеч.
– Спасибо, Лорин, что согласилась так быстро со мной встретиться.
– Так что там за история жизни и смерти?
О’Брайен открыл папку и достал чистый лист бумаги.
– Что это? – спросила она.
– Возможно, личность преступника, который убил священника и информатора.
– Выкладывай, Шон. Я ничего не вижу на этой бумажке.
– Этот листок лежал под письменным заявлением информатора, сделанным по просьбе моего друга – священника, который принимал исповедь в палате больницы скорой помощи. Мне нужно, чтобы ваша лаборатория проверила, не удастся ли снять отпечаток признания. Это связано с убийством модели Александрии Коул.
– Я мало что помню о том деле, – сказала Лорин. – Там работали наши агенты.
– По тому убийству не создавали совместной рабочей группы.
– Мы не работали над убийством. Мы тянули ниточку к наркотикам вместе с УБН
[8], еще до убийства.
– Какую ниточку?
– Давай поговорим в моем кабинете.
– У меня нет времени бродить по этому зданию. Кто был вашей ниточкой?
– Его звали Джонатан Руссо.
– Джонатан Руссо был менеджером Александрии Коул. Я знал, что УБН следит за ним. Но я не слыхал об участии ФБР.
– Давай поговорим.
38
Лорин Майлз провела О’Брайена по лабиринту коридоров, минуя застекленные кабинеты и конференц-залы. Он не мог не отметить разницу между своим старым кабинетом и той мебелью и оборудованием, которые позволяют себе федералы.
Когда они подошли к кабинетам отдела Лорин, она сказала:
– Давай пройдем дальше. Мы можем поговорить за моим столом, или я застолблю свободную переговорную.
Они миновали десяток больших кубиклов, агенты приглушенными голосами разговаривали по телефонам, их взгляды не отрывались от экранов компьютеров.
– Большинство агентов в этой зоне занимаются контрразведкой, мошенничеством и организованной преступностью, – заметила Лорин.
Дорогу Лорин заступил высокий седовласый человек в темном костюме в полоску.
– Мне нужна информация по налету на Федеральный банк Дейда, – сказал он. – В Веро произошел второй случай. Почерк схожий. Ограбление, потом стрельба.
– Майк, это Шон О’Брайен. Шон много лет проработал в убойном отделе полиции Майами. Шон, это Майк Чемберс. Майк – глава нашего бюро.
– Вы больше не работаете в Майами-Дейд? – поинтересовался Чемберс.
– В отставке, – ответил О’Брайен.
Чемберс собрался было задать какой-то вопрос, но только сказал: «Приятно познакомиться». Потом вновь обратился к Лорин:
– Завтра утром отчет должен лежать у меня на столе.
– Завтра утром, – кивнула она.
Чемберс пошел дальше, модельные туфли громко стучали по мраморной плитке.
Рабочее место Лорин было аскетично. Все на местах. Ни единой фотографии семьи или друзей.
– Похоже, непросто отыскать фэн-шуй в опенспейсе, – заметил О’Брайен.
– Да, зато я легко могу отыскать в нем все остальное. Ладно, Шон, я вся – внимание.
