46
Даже поздним вечером во вторник парковка у «Каменного краба Джо» была почти полна. О’Брайен съехал с Вашингтон-авеню и остановился. Барби обеими руками убрала с лица волосы и заявила:
– Ничего так прокатились. Я обожаю каменных крабов! И чесноком пахнет. А я проголодалась.
– Я взял навынос, – сказал О’Брайен. – Подожди здесь. Я заберу заказ.
О’Брайен подошел к окошку.
– Я заказывал одного живого краба.
Потный кассир вытер руки полотенцем.
– На какое имя?
– Ральф Джонс.
– Сейчас принесу, мистер Джонс.
– А у вас есть какая-нибудь коробка, вроде пенопластового контейнера, чтобы положить его?
– Конечно.
Помощник менеджера вернулся с коробкой из пенопласта, сбоку на ней был изображен красный каменный краб. О’Брайен открыл крышку.
– Клешни связаны.
– Ага, обычно мы так делаем. Каменный краб может отхватить палец. Самые мощные клешни из всех крабов в нашей части света. Давление почти две тысячи фунтов на квадратный дюйм.
– Хорошо, а вы можете срезать ленту?
– Конечно.
Мужчина достал ножницы и разрезал эластичную ленту, стягивающую могучие клешни.
– Только не держите его в этой коробке слишком долго, он вырвется наружу.
– Спасибо.
О’Брайен расплатился и пошел обратно к «Джипу».
Барби видела, как он приближается, и поинтересовалась:
– А ты не захватил чего-нибудь выпить? «Колы» или еще чего?
– Барби, ты любишь суши?
Она наморщила нос.
– В жизни не стану есть сырую рыбу.
– Тогда тебе не понравится сырой краб, – заметил О’Брайен, пристраивая коробку между сиденьями.
– А насколько сырым они его приготовили? – спросила она, поднимая коробку.
– Если откроешь, я буду звать тебя Пандорой.
– Милое имя, – сказала она, открывая крышку. – О господи! Там живой краб! Здоровенный!
Она захлопнула крышку. О’Брайен завел мотор.
– А зачем тебе краб в коробке? – поинтересовалась Барби.
– Потом он переберется в сумочку.
Она взглянула на свою маленькую сумочку и замотала головой.
– Ни за что! Этой ужасной штуки в моей сумочке не будет!
– Не в твою, в ту, которая сзади. Не достанешь ее? Должна быть где-то на полу.
Барби повернулась и пошарила рукой.
– Тяжелая. А что в ней?
– Открой, – предложил О’Брайен.
– Я теперь боюсь. Там случаем не змея?
Барби медленно открыла сумку и заглянула внутрь.
– Ты что, какой-то псих? Зачем тебе наручники и диктофон?
– Склад, – пояснил О’Брайен.
Он забрал сумку у девушки, открыл ее, перевалил туда краба из коробки и застегнул сумку.
– Ради всего святого, что ты делаешь? Зачем ты засунул бедного краба в сумку?
– Когда летишь в страну Оз, соберись и держись покрепче.
* * *
О’Брайену удалось найти место для парковки на Вашингтон-авеню в двух кварталах от «Оз».
– О’кей, шоу начинается, – объявил он.
– Ты ничего не забыл? – спросила Барби.
– Что?
– Я понимаю, у нас очень странная свиданка, но ты сказал, что заплатишь мне. Ты не мог бы отдать мне деньги до того, как мы войдем? Дело не в том, что мне не хочется верить тебе. Ты, похоже, хороший человек.
– Ты права, – улыбнулся О’Брайен.
Он открыл бумажник и отсчитал деньги. Она сложила их и бросила в сумочку.
– Мне нужно, чтобы ты взяла и вторую сумку, – сказал О’Брайен.
– А если этот краб выскочит? И ты не думаешь, что девушка с двумя сумочками странно выглядит?
– Барби, никто не станет смотреть на твою сумочку или сумочки. А теперь слушай план. Очередь слишком большая, мы не можем ждать. Поэтому иди к дверям – а я пойду сразу за тобой – и скажи тому мускулистому парню в черном, что тебе срочно нужно в дамскую комнату. Слабый мочевой пузырь и все такое. Когда он согласится, скажи, твой дружок – старый друг Серхио Конти, и Серхио хочет показать ему клуб, но не может сделать это лично, поскольку сейчас крайне занят.
– Скажи еще раз, как его зовут?
– Серхио Конти.
Она прошептала имя, на секунду закрыла глаза и заявила:
– О’кей, пошли.
Когда О’Брайен с Барби шли по Вашингтон-авеню, мимо в «Лексусе»-кабриолете проезжали двое латиноамериканцев. Из машины гремел регги.
– Охеренная задница! – крикнул один из них.
Очередь в клуб «Оз» растянулась далеко за бархатные канаты, висящие на блестящих золотистых стойках. О’Брайен следовал за Барби. Они шли мимо загорелых тел, которые проводили большую часть дня на пляже, а сейчас приняли душ и переоделись в белое и все цвета Карибов. В общем запахе парфюмерии чувствовалась нотка марихуаны.
– Не могу поверить, что мы это делаем, – пробормотала Барби. – Это же лучший клуб в Саут-Бич.
– Не останавливайся.
– На нас все пялятся.
– Они пялятся на тебя. Меня никто не замечает.
– Краб шевелится в сумке. Я чувствую. Честное слово, Кен, – если тебя и вправду так зовут, – если он высунет клешню и ущипнет меня за задницу, я так завизжу, что меня услышат в порту Майами.
– Просто улыбайся и иди, – посоветовал О’Брайен.
Когда они добрались до начала очереди, Барби улыбнулась, сделала знак швейцару ухоженным пальчиком и подошла к нему. Мужчина смотрел на ее вздымающуюся грудь. Барби мастерски пользовалась своими формами. Мужчина кивнул, посмотрел на О’Брайена, который улыбнулся, и махнул рукой, что означало «проходите».
Они вошли в коридор огней, который вливался в огромный зал: сотни людей кружились здесь на танцполе или укрывались за тонированными стеклами VIP-комнат.
Барби обернулась к О’Брайену:
– Так вот он какой, «Оз».
47
– Ребята, вы больше не в Канзасе!
[15] – закричал в микрофон диджей. – Время веселиться, как в стране Оз!
Диджей стоял за приподнятой платформой и выделывался, как дирижер в последние секунды перед крещендо.
