Он еще раз попробовал позвонить О’Брайену. Телефон переключился на автоответчик.
* * *
Салазар двинулся к О’Брайену и принялся танцевать вокруг него. Удары по корпусу. Обман, уклонение. Нырки. Из-под маски смеялись черные глаза.
О’Брайен поворачивался. Его все еще пошатывало от удара по голове. Он встречал каждое движение Салазара, лицо овевал ветерок от ударов. Скользящий задел лоб О’Брайена и содрал кожу над глазом.
На пол брызнула кровь. Салазар протанцевал к канатам и объявил зрителям:
– Я представляю вам первый взмах кисти!
Толпа взревела. Салазар, приплясывая как рок-звезда, обошел ринг. Потом бросился на О’Брайена. Резко остановился и с разворота ударил ногой О’Брайена в грудь. Из желудка накатила волна тошноты. Левый глаз заливала кровь. О’Брайен потряс головой, и на помост брызнула темная кровь.
– Искусство в чистейшем виде! – крикнул Салазар.
Послышался смех и аплодисменты. Салазар приземлился в атакующую стойку и еще нанес удар ногой, задев пяткой кончик носа О’Брайена. О’Брайен дернулся назад, и в этот момент Салазар опять ударил с разворота ему в грудь. Рот О’Брайена наполнился кровью. Он сплюнул кровь и стер едкий пот с уцелевшего глаза.
– Друзья мои, работа продвигается! – воскликнул Салазар.
Аплодисменты и несколько язвительных криков в адрес О’Брайена. Салазар взглянул в камеру на потолке.
– Снимай полотно. Я назову эту картину «Танец бабочки»!
Взрыв аплодисментов и смеха. Салазар сделал обратное сальто и приземлился в низкую стойку, широко разведя руки и следя взглядом за О’Брайеном.
Салазар медленно двинулся вокруг О’Брайена.
– Только не выходи из картины, у нас еще много чистого холста.
Салазар атаковал, нанеся удар ногой с полного оборота. Его правая ступня прошла буквально в дюйме от О’Брайена. Тот резко ударил Салазара в бок. Зрители загалдели.
Салазар дважды рысцой обежал ринг. Потом остановился и, пригнувшись, как кот, готовый броситься на добычу, двинулся вперед. Он атаковал О’Брайена тройным ударом в прыжке, ударив левой пяткой ему в грудь.
На секунду у бывшего копа побелело в глазах. Он прикрыл один глаз, пытаясь избавиться от двоящегося изображения. Изо рта текла кровь.
– Это станет моей лучшей картиной! – воскликнул Салазар, торжествующе подняв кулак.
Он повернулся к О’Брайену спиной. Зрители уже встали. Крики стали громче, глумливее.
О’Брайен сосредоточился на сине-красной татуировке на спине Салазара. Сконцентрировался на изображении мускулистой крылатой бестии с копытами и рогами. Он шагнул вперед. Еще ближе. Он уже замахнулся, готовясь нанести удар прямо между рогов бестии, в позвоночник Салазара.
Салазар резко развернулся и ударил О’Брайена левой ногой в живот. Сила удара отбросила О’Брайена к канатам. Салазар рассмеялся. Он бил в корпус. Он танцевал и насмехался над О’Брайеном. А потом допустил ошибку – он повернулся к одной из камер.
«Сосредоточься». О’Брайен отключился от шума толпы. Он слышал только собственное дыхание. Видел только одну точку – подбородок Салазара. И когда Салазар стал медленно поворачиваться, О’Брайен нанес ему мощный прямой правой. От удара Салазара развернуло на месте. О’Брайен ждал той секунды, когда перед ним вновь окажется маска. И ударил левой в резиновые губы. О’Брайен не сомневался, что избавил Салазара от пары передних зубов. Из-под маски потекла кровь. Салазар споткнулся. Зрители завопили.
Боксер потряс головой, встал покрепче и ударил О’Брайена в живот. О’Брайен врезал предплечьем в центр маски. Послышался звук, как будто кто-то сплющил пластиковый стаканчик. О’Брайен изо всех сил нанес удар в солнечное сплетение Салазара. Тот согнулся, его вытошнило в маску. И тут О’Брайен резко двинул коленом в подбородок. От удара Салазар свалился назад, будто ноги у него на мгновение исчезли.
– Убей! Убей! Убей! – скандировала толпа.
О’Брайен шагнул к Салазару, который оказался на коленях, его руки бессильно свисали, как у марионетки с оборванными веревочками. Из-под маски текла кровь, заляпывая изображение Девы Марии. Левой рукой О’Брайен стащил с головы Салазара маску.
Толпа стала скандировать еще громче. Глаза Салазара закатились. О’Брайен придерживал рукой его голову. Он абстрагировался от скандирования. Слышал только хлюпающие, сосущие звуки – Салазар втягивал воздух сквозь кровь.
Сосредоточься.
Никаких звуков. Только натужное дыхание Салазара.
О’Брайен отвел правый кулак назад.
– Что ты сказал Сэму Спеллингу перед тем, как убить его? Что ты сказал отцу Каллахану перед тем, как выстрелить? Отвечай!
Наемник – выбитые зубы, окровавленные десны, раздавленные губы – пытался улыбнуться. Мышцы лица дергались, губы вздрагивали. Он закашлялся и хрипло ответил:
– Я избил девчонку, а вот остальные – это ваши с Руссо дела, коп, потому что хрен его знает, о ком ты говорил.
Салазар откинулся назад и рухнул спиной на помост, изображение демона прижималось к окровавленному полу ринга. Он, тяжело дыша, уставился в верхнюю камеру, маленький красный огонек тускло светился, будто далекая планета в черной Вселенной.
О’Брайен, пошатываясь, пересек ринг и повис на канатах. Правый глаз заплыл. Он попытался подлезть под канаты, запнулся и упал на бетонный пол. Опять накатила волна тошноты. Он чувствовал, как кто-то поднимает его и пристраивает на широком плече.
Левым глазом О’Брайен увидел сверкающий черный зрачок, сережку, висящую на мочке уха. О’Брайен слабо толкнул ее, и сережка выпала на пол. Потом вокруг потемнело. О’Брайен подавлял вкус желчи и рвотные позывы. Последнее, что он услышал, были слова, сказанные с ирландским акцентом:
– А ты, чувак, – крутой сукин сын. Спорю, ты его убил.
70
О’Брайен очнулся от гортанных криков бродячих котов, бросающих друг другу вызов. Их протяжные вопли и шипение эхом отдавались от кирпичных стен переулка. Крики накладывались друг на друга, будто двое котов встретились на дне колодца, выгнув спины, и фальцетом вызывали друг друга на бой в темноте. О’Брайен открыл глаза. Здоровым глазом он видел граффити, сплошь покрывающие стены. Другому глазу граффити представлялись размазанными, будто О’Брайен смотрел сквозь замочную скважину на таблицы окулиста с буквами не в фокусе.
Он лежал на спине в переулке, брошенный между пластиковыми мусорными баками и стопкой влажных газет. От черного полиэтиленового пакета, лежащего у его головы, воняло наполнителем для кошачьего туалета, едкой мочой и калом. Его туфли и носки промокли. О’Брайен убрал ногу из выбоины в тротуаре, заполненной дождевой водой. Над задним входом заведения под названием «Лора Лаундж» горела одинокая лампочка.
О’Брайен коснулся лица и почувствовал кровь, засохшую вокруг рта, глаз и носа. Нащупал лоскут кожи размером с мелкую монетку, свисавший над бровью. Попытался сесть, и в поясницу врезался «глок», заткнутый за пояс. Похоже, он спал на пистолете, рукоятка упиралась в позвоночник. Он оперся о влажный кирпич и подумал, не получил ли черепно-мозговую травму.
