— Почему вы так думаете? — возмутилась Илена.
— Потому что по крайней мере у половины из них в жилах течет венгерская кровь, а для венгров кровные узы значат больше, чем для любого другого народа, проживающего в Европе.
Зная, что это правда, Илена тем не менее была удивлена, что генералу известно и об этом.
Но в то же время, глядя, как расслабленно он сидит на краю столика и совершенно спокойно говорит, она отказывалась осознавать весь кошмар услышанного.
Княжна отодвинула бокал с вином и встала.
— Я внимательно выслушала все, что вы сообщили мне, генерал, — вежливо молвила она, — и теперь мне необходимо время, чтобы обдумать ваши предложения и обсудить их с премьер-министром и правительством. Я сообщу о нашем решении как можно быстрее, вероятно, даже в течение ближайших двадцати четырех часов.
Когда она закончила свою речь, генерал засмеялся, и было в его смехе нечто устрашающее.
— Я был бы глупцом, если бы позволил вам сейчас уйти без принятого решения.
Заметив искреннее удивление на ее лице, он объяснил:
— Я намеревался привести вас сюда в любом случае — сегодня, завтра, послезавтра: мои люди ежеминутно были готовы доставить вас в лагерь.
Илена потрясенно воззрилась на него.
— Но, к их удивлению, да и к моему, впрочем, тоже, вы решили упростить ситуацию и сами вскарабкались на гору.
Илена с трудом проглотила ком в горле.
— Вы хотите сказать, — пробормотала она, — что намеревались меня... похитить?
— О, это слишком драматичное слово, чтобы так называть прогулку в мой лагерь в сопровождении превосходной охраны.
— Какая неслыханная подлость! — гневно воскликнула Илена. — Я считаю подобное поведение недостойным, хотя... чего еще можно ожидать от настоящего...
Она замолчала, сообразив, что слово, которое собиралась употребить, прозвучало бы грубо, и это, несомненно, явилось бы непростительной ошибкой с ее стороны.
— ...разбойника? — закончил за нее генерал. — Вы, конечно же, правы, княжна. Я настоящий разбойник и занимаюсь этим уже много лет. Но в то же время мои люди приносят немало пользы.
— Да, я слышала, они храбро сражались в Греции, — согласилась Илена. — Но тогда вы выступали на стороне правительства, а не против него.
— Я и сейчас не выступаю против, — заверил ее генерал. — В действительности я намерен защитить трон Зокалы, получив его как князь и ваш муж!
После этого признания Илена окончательно потеряла контроль над собой, который пыталась сохранять в течение всего их разговора.
— Я не собираюсь выходить замуж! — зло выпалила она. — И уж тем более за вас!
Генерал и бровью не повел, он только легко вздохнул.
— Что ж, в таком случае я захвачу страну силой, — бесстрастно пообещал он, —и тогда мне даже не придется ждать, пока умрет ваш отец. Я буду поставлен на княжество немедленно и стану во главе государства.
— Это будет самым циничным поступком в вашей жизни! Абсолютно нечестным и несправедливым!
— Я так не думаю. Можно вспомнить немало подобных примеров в мировой истории, — спокойно ответил Владилас. — Но в данной ситуации время не ждет, и я тоже не могу ждать, вернее, Зокала не может!
— Я думаю, вы сильно преувеличиваете трагизм создавшегося положения, — возразила Илена.
— А вы готовы рисковать? — в тон ей спросил генерал.-Венгерская армия, может, и не такая мощная и современная, как моя, но ей тоже не потребуется много времени, чтобы сломить сопротивление ваших игрушечных солдатиков!
Княжна в ярости топнула ногой.
— С меня хватит оскорблений и унижений! — взорвалась она. — Я не собираюсь оставаться здесь и дальше слушать вашу болтовню.
Она развернулась и вышла из палатки.
В ее намерения входило найти Олаву и вернуться домой тем же путем.
Но, выйдя на волю, она увидела несколько прекрасных, ухоженных и оседланных лошадей, которых, видимо, генерал велел показать ей.
Нисколько не колеблясь, движимая инстинктивным желанием сбежать, она вскочила на ближнего к ней жеребца и пришпорила его.
За всем этим озадаченно наблюдал разбойник, приведший лошадей к палатке; не понимая, что происходит, он без лишних вопросов передал девушке поводья.
Не прошло и секунды, как она уже неслась по долине.
Илена видела выход из долины и устремилась к нему; она то и дело пришпоривала коня, не замечая препятствий на своем пути.
Скакун был молодой и свежий, поэтому несся вперед, едва она касалась его боков.
Они летели вперед навстречу ветру с такой бешеной скоростью, что Илена больше не испытывала страха быть вновь захваченной.
Однако ее самоуверенность скоро улетучилась, потому что вдалеке она заслышала стук копыт и не поворачивая головы догадалась, кто следует за ней.
Ей удалось бежать, но не очень далеко.
Она поняла: как только генерал осознал, что произошло, он не теряя времени понесся за ней.
Княжна пыталась успокоить себя тем, что никто в стране не мог соперничать с ней в верховой езде, и догнать ее сейчас, когда она на таком скакуне, превосходном во всех отношениях, просто невозможно.
Прижавшись к шее жеребца и заставляя его бежать еще быстрее, она, однако, не могла не слышать все приближающихся копыт генеральского коня.
Они оба мчались с такой скоростью, что Илена не удивилась, когда соболиная шапка слетела с головы.
Она и не сразу заметила это, движимая единственным желанием — оторваться от преследователя и оказаться в спасительном убежище — в стенах дворца.
Но, преодолев не более полумили, девушка почувствовала, что он скачет совсем рядом.
Она прилагала все усилия, но генерал неумолимо приближался, и вот уже его конь бежит бок о бок с ее собственным.
В следующее мгновение генерал продемонстрировал ей трюк, который считался самым сложным и самым уважаемым среди наездников.
На полном скаку приподняв в седле, он перенес ее на своего скакуна.
Илена с трудом верила в происходящее.
Она видела этот фокус лишь однажды, во время своего путешествия в Венгрию, и не могла даже представить, что подобное приключится с ней.
Она почувствовала, как оказалась в воздухе и мгновенно приземлилась рядом с генералом, уткнувшись лицом ему в грудь; она едва не потеряла сознание от удара.
Владилас придержал своего коня, развернулся и поскакал в обратном направлении.
Илена безнадежно замерла.
Она потеряла соболиную шапку, и шпильки вылетели из волос; теперь они рассыпались по плечам, переливаясь червонным золотом в лучах полуденного солнца.
