Нанести гостю телесные повреждения значило бы навлечь на Рену еще большие подозрения, поэтому Джон стиснул кулаки и отчаянным усилием воли сдержал себя.
Холодный взгляд Уингейта встретился со взглядом графа.
— Уверен, вы прекрасно понимаете, о чем я, — сказал он.
У Джона возникло ощущение, будто его обвивает паутина, и, когда он попытается порвать сети, окажется, что они сделаны из стали.
Где Рена?
Почему она не идет к нему на помощь?
Рена с Матильдой дошли до озера и побродили по берегу.
— Какое чудесное место для купания! — воскликнула Матильда.
— Если его хорошенько вычистить, да, — согласилась Рена.
— Я люблю плавать. В Америке девушки плавают так же, как и мужчины, но в Англии, похоже, такого нет. А чтобы поплавать, приходится надевать купальный костюм, который сковывает движения и вообще слишком плотный и неудобный. Больше всего мне нравится плавать без одежды.
— Отец вам разрешает это делать? — изумленно спросила Рена.
— Он и не подозревает, — созналась Матильда. — Я жду, пока отец уедет охотиться или командовать какими-нибудь несчастными созданиями, а к его возвращению всегда оказываюсь у себя в комнате одетая, как подобает леди.
Рена рассмеялась.
— По-моему, очень благоразумно с вашей стороны, — сказала она, — если только он вас не поймает.
— Да, он очень разозлится, если узнает, что я веду себя не как истинная леди. А когда он говорит «леди», то имеет в виду «леди с титулом».
— Вы этого хотите?
Матильда удрученно покачала головой.
— Мне двадцать четыре года, — устало произнесла она, — и я хочу, чтобы меня перестали таскать по свету, пока папа ищет титул, который, на его взгляд, будет достаточно высоким для меня или, скорее, для него самого. Я хочу полюбить и выйти замуж за мужчину, который полюбит меня. Наша любовь должна быть независима от того, есть ли у папы деньги и большой дом или нет. Без любимого человека самый великолепный дом будет пустым и холодным.
— Значит, для вас важнее всего любовь, — тихим голосом произнесла Рена.
На миг наступило молчание, а потом Матильда сказала:
— Я скажу вам правду, если пообещаете ничего не говорить папе.
— Конечно, обещаю, — ответила Рена. — Если это тайна, я вообще никому не расскажу.
— Хорошо, — Матильда сделала глубокий вдох. — Я влюблена. В человека, который любит меня так же сильно, как я его.
Говоря это, девушка оглянулась, как будто боялась, что ее могут услышать.
Понизив голос почти до шепота, Рена спросила:
— Ваш отец об этом знает?
— Нет, конечно нет! — с жаром сказала Матильда. — И вы пообещали не говорить ему.
— Не волнуйтесь. Я сдержу слово. Но что вы намерены делать?
— Не знаю. Мы здесь только потому, что он хочет добыть для меня титул. В прошлом месяце он попытался женить на мне герцога. Но тот сбежал, и папа пришел в ярость. Я думала, он кого-нибудь убьет. Знаете, он на это способен.
— Хотите сказать, он уже кого-то убил?
— Нет… не знаю. Это всего лишь подозрение, и я могу ошибаться. Один человек причинял папе неприятности и вдруг исчез как-то уж очень вовремя.
— Боже правый! Что же произошло?
— Не знаю. Он просто исчез, и никто его больше не видел. Папа хотел получить контроль над одной железной дорогой в Америке, а тот человек пытался помешать ему. Может, это и не папа. У того было много врагов. Просто я уверена, что он способен на такое. Это сидит у него внутри. Я видела, как он сжимает пальцы, вот так… — Матильда показала этот жест. — Как будто у него в руках чья-то шея и он с радостью ее пережимает.
Рена кивнула. Мистер Уингейт произвел на нее точно такое же впечатление.
— Но такое обычно продолжается недолго, понимаете? — сказала Матильда. — Его захлестывает волна страшного гнева, но потом он все оставляет и принимается за новое дело.
— И сейчас «новое дело» — это лорд Лэнсдейл?
— Да. Папа прочел в газете, что тот унаследовал титул, и заявил: «Ладно, этот должен подойти». Он сказал, что лорд Лэнсдейл, несомненно, в меня влюблен. Я с трудом сдержала смех. Мы с Джоном познакомились на балу, который устраивал отец. Он дважды танцевал со мной, и мы поболтали за бокалом вина. У него все разговоры были о своем корабле, но, если верить папе, он бросал в мою сторону томные взгляды и признался бы в «любви», да только ему нечего было предложить мне тогда.
— Вы поверили этому? — нахмурившись, спросила Рена.
— Ни на секунду, — с чувством сказала Матильда. — Я могу различить, любит меня мужчина или нет.
— Неужели? — удивленно спросила Рена. — То есть, даже если он ничего не говорит?
— Боже правый, разве он обязательно должен что-то говорить? — усмехнувшись, сказала Матильда. — Это видно по взглядам, которые он на тебя бросает, по интонациям и… ах, ну вы понимаете.
Рена не понимала, но признаться в этом было нельзя.
— Во всяком случае папа начал «напоминать», как мне тогда понравился Джон. Откровенно говоря, я едва помнила его, но когда попыталась об этом сказать, папа разозлился. Он хочет этот титул и не желает слушать, если кто-то говорит, что он может его не получить.
— Если у него столько денег, почему он не купит собственный? — спросила Рена.
— Он пытался, но больше, чем рыцарское звание, получить нельзя. А этого, видите ли, мало. Титул графа — меньшее, на что он согласен.
— У человека, которого вы любите, есть титул?
— Нет, он всего лишь мистер Сесил Дженкинс. Но если только я смогу быть рядом с ним, то буду счастлива носить имя миссис Сесил Дженкинс.
Девушка говорила смело, но при этом постоянно оглядывалась.
— Все это очень хорошо, — сказала Рена, — но боюсь, что ваши мечты могут никогда не осуществиться.
— Я приложу все силы, чтобы они осуществились, — возразила Матильда. — Только нужно немного подождать. Если сбежать сейчас, папа оставит меня без копейки.
— Разве это когда-нибудь изменится?
— Нет, но мы откладываем деньги. Я беру у папы столько, сколько можно получить, не вызывая подозрений. Потом, когда мы сможем себе это позволить, мы поженимся и спрячемся, пока отец нас не простит, что ему рано или поздно придется сделать.
— Если только он не решит вычеркнуть вас из завещания, жениться во второй раз и завести других детей, — заметила Рена.
— Боже мой, вы правы! Нужно немедленно заставить его вдвое увеличить расходы на мое содержание.
С одной стороны, Рену восхищала отвага девушки, но с другой немного коробила беспринципность, с которой та выманивала деньги у отца, чтобы направить их против него самого.
