— Ах, боже мой, — сказала она, прикрывая рот рукой и снова начиная глупо хихикать. — О, милорд, какая честь для меня первой услышать эту радостную весть! Господи, какой великий день для семьи!
— Честь? — изумленно произнес Джон.
— Первой узнать о вашей свадьбе. Ну и ну! Вот тебе раз!
Джон засомневался, в порядке ли ее рассудок.
— Вы ошибаетесь, миссис Колуэлл, — официальным тоном произнес он. — Еще слишком рано говорить о свадьбе. Мы с мисс Уингейт… — он поклонился Матильде, — просто собираемся лучше узнать друг друга.
— Естественно, это произойдет прежде всяких объявлений, — хохотнула Рена, умудрившись придать голосу совершенно безумное звучание. — Но не может быть никаких сомнений, что объявление сделают.
— Неужели? — ледяным тоном спросил граф.
— Ну конечно! Если такой джентльмен, как мистер Уингейт, намерен приступить к работе, за которую, прошу прощения, как ему известно, вы заплатить не можете, значит, он наверняка делает это для будущего мужа своей дочери. Для кого бы еще он это делал? Я просто хочу сказать, что, если свадьба по какой-то несчастливой случайности не состоится, он может выставить вам счет за все расходы по ремонту, верно? Или, возможно, подать на вас в суд за нарушение обещания.
Глаза Рены были широко раскрыты и с подозрительной невинностью неотрывно взирали на графа.
— Вот видите. Как только приедут рабочие, все будет решено, не так ли? — спросила она, еще раз хихикнув. — То есть, возврата не будет. Даже если вы захотите. Вы, разумеется, не захотите. Но если все-таки… то вы не сможете из-за свидетелей, понимаете? Ах, боже мой, я так невнятно выражаюсь…
— Напротив, — сказал граф. — Вы совершенно ясно выразили свою мысль.
Взгляд мистера Уингейта, обращенный на Рену, стал испепеляющим.
— Уберите это глупую женщину, — зарычал он.
— Вы совершенно правы, — сказал граф. — Миссис Колуэлл, вы поспешили сделать неправильные выводы. Никакой свадьбы не планируется, и никакие рабочие не придут в этот дом ни на следующей неделе, ни в какой другой день.
— На мой взгляд, было бы лучше, если бы они приступили немедленно, — проскрипел мистер Уингейт.
— А на мой взгляд, нет, — резко и без обиняков ответил граф.
Уингейт переменил тактику.
— Ну же, Лэнсдейл, не слушайте этих женских фантазий. Неужели вы вообразили, что я…
— Не знаю, что бы вы сделали, — перебил его граф. — Но приезд ваших людей поставил бы меня в двусмысленное положение. Моя кузина, безусловно, права на этот счет, и я не хочу связывать имя семьи с каким-либо скандалом, равно как и вы, уверен, не желаете никаких недоразумений.
— Недоразумения всегда можно уладить, — отрывисто возразил Уингейт.
— Но насколько лучше, если они вообще не возникают, — мягко ответил граф. — А теперь, не желаете ли чаю?
— Не утруждайтесь, — угрюмо сказал Уингейт. — Нам пора ехать. Я велел кучеру ждать возле дома, так что, полагаю, он все еще здесь.
— Я позову его, — сказала Рена.
— А я бы с удовольствием выпила чаю, — тихо сказала Матильда.
— Молчать! — гаркнул на нее отец.
В мгновение ока экипаж был готов. Кучер опустил ступеньку и открыл дверцу. Матильда забралась в коляску, за ней последовал отец.
Но, стоя одной ногой на ступеньке, Уингейт повернулся к Рене и графу.
— Я никогда не стремлюсь к тому, чего не могу получить, — проскрежетал он. — Мы очень скоро увидимся вновь.
Потом он посмотрел Рене прямо в глаза. То был недобрый взгляд, точно порыв ледяного ветра, и он сказал девушке, что ей не удалось провести Уингейта. Тот прекрасно понял, что она сделала и как, и заставит ее поплатиться за это.
Вот что было в молчаливом, убийственном взгляде, который вонзил в Рену Уингейт.
Затем он сел в экипаж и с шумом захлопнул за собой дверцу.
Глава шестая
— Слава Богу, что вы есть, — мрачно сказал Джон, когда они вернулись в дом. — Если бы вы тогда не появились в комнате… — Он вздрогнул. — Рена, я едва узнал вас, когда вы заговорили в той слабоумной манере.
— Но поняли, о чем я говорила?
— Да. Я мог действительно оказаться в ловушке. Теперь я это ясно вижу, но тогда все было в каком-то тумане. Я не понимаю.
— Он опутал вас злыми чарами, — сказала Рена.
— Именно это я и чувствовал. Все время, пока он говорил, я знал, что что-то не так, но не понимал, что именно, потому как мой разум словно подернулся паутиной. Он как будто загипнотизировал меня. Но пришли вы и сдули эту паутину. — Граф усмехнулся. — Вы были блистательны. Выглядели самой глупой женщиной на свете, совсем не похожей на мою Рену.
Девушка улыбнулась.
— Некоторые вещи легче говорить, если тебя считают слишком глупой, чтобы воспринимать всерьез. Я не хотела открыто объявлять его негодяем на случай, если вы решите согласиться на его план.
— Думаете, я сделал бы это?
— Вам нужны деньги.
— И вы полагаете, я женюсь ради них?
— Я полагаю, что вы помните, как зависит от вас поселок, — тихо сказала она. — Но я рада, что вы не прибегаете к помощи Уингейта. Он — зло.
— Да, я тоже почувствовал в нем эту силу. Но добро одержало верх над злом.
Джон с нежностью посмотрел на Рену.
— Сейчас — да, — в печальной задумчивости произнесла девушка. — Но он вернется. Он не собирается сдаваться.
Рена с радостью рассказала бы Джону, что Матильда любит другого и будет сопротивляться этому браку так же отчаянно, как они. Но она дала Матильде слово не упоминать о Сесиле и поэтому ограничилась такими словами:
— Матильда может преподнести ему большой сюрприз. Она не настолько покорна, как он думает. Недаром она его дочь. Она дважды сказала мне об этом, и это правда.
— Она больше ничего вам не говорила?
— Ничего такого, что я могу повторить. Но она с нами заодно. Пойдемте выпьем чаю.
На кухне они принялись за кексы, которые Рена готовила для гостей, и девушка спросила:
— Что на вас нашло? Зачем вы выдумали историю, будто я ваша замужняя кузина?
— Я старался помочь, — обиженно сказал граф. — Вы так переживали за свою репутацию.
— Но меня в поселке все знают. Людям известно, что Колуэлл — фамилия моего отца, а не моего несуществующего мужа. Матильда не поверила ни слову. И, надо думать, ее отец тоже.
— К черту его и его мысли! Простите. Просто я не слишком хорошо справляюсь с такими делами.
— Вы скорее человек действия, — сказала Рена, улыбнувшись.
