Она внезапно выпрямилась и закрыла рот рукой от пришедшей в голову мысли.
— Рена, что случилось?
— Не следовало ему отказывать. Нужно было взять десять тысяч и отдать их вам. Ах, как же я сглупила!
— То есть обмануть его? — усмехнувшись, спросил Джон.
— Он наверняка обманул уже столько людей, что пора кому-нибудь отплатить ему той же монетой.
«Боже правый! У папы случился бы удар».
С поразительным умением читать ее мысли Джон спросил:
— Вас в пасторате научили такому ходу рассуждений?
— Нет, я изобрела его сама, — с вызовом сказала Рена. — Папа был бы шокирован.
— И, надо думать, очень удивлен.
— Нет, не удивлен. Он всегда говорил, что настрой моего разума оставляет желать лучшего.
— Я считаю, что у вас идеальный настрой разума. Очень мило, что вы хотите сделать это для меня, но не сокрушайтесь, что не подумали об этом вовремя. Не думаю, что вам удалось бы его одурачить. Он не дал бы вам ни копейки, пока бы вы не уехали подальше и ничего нельзя было бы уже изменить.
Рена кивнула.
— Вы правы. Это как раз в духе такого жадного, подозрительного типа, как он.
— Так что же произошло, когда вы ему отказали? Как он отреагировал?
Девушка пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать, что было дальше.
— Рена, что такое? Он посмел вас ударить?
— Нет, конечно нет.
— Что тогда? Пожалуйста, не утаивайте от меня ничего. Рена! Ради всего святого, вы меня пугаете.
— Он хотел купить меня по-другому, — сказала она, не глядя на Джона.
— Хотите сказать, он…
Она пожала плечами и как можно непринужденнее ответила:
— Он предложил поселить меня в красивом доме на Парк-Лейн, модную одежду, драгоценности — все, что я пожелаю.
— Что он предложил?! — Слова вырвались из его груди яростным шепотом.
— От этого я тоже отказалась, и он сильно разозлился.
— Он посмел предложить вам такое? — все также тихо спросил Джон. — Посмел опорочить вас, пусть даже в мыслях?
Он вскочил на ноги.
— Джон, куда вы?
— Я найду его и придушу.
На лицо графа набежала черная тень, Рена никогда раньше не видела его таким. Дружелюбный шутник, которого она знала, внезапно сменился человеком в свирепой ярости.
— Нет! — Девушка вскочила с места и выбежала вслед за Джоном из кухни. — Не делайте этого.
— Думаете, я буду сидеть сложа руки, в то время как он оскорбляет вас?
Граф начал подниматься по лестнице.
— Куда вы идете?
— За пистолетом.
Рена побежала за ним по ступенькам, стараясь не отставать. Граф достиг своей комнаты прежде, чем девушка успела его догнать.
— Джон, послушайте, вы ничем не можете помочь.
— Я могу заставить его пожалеть, что он родился на свет. Я могу притащить его сюда и заставить ползать перед вами на коленях…
— И что тогда останется от моей репутации? Рена взяла Джона за плечи и легонько тряхнула.
Она чувствовала, что он дрожит от гнева.
— В таком случае я пулей высажу его презренные мозги! — почти прокричал он. — Да, вот что надо сделать. Тогда грязные мысли, которые он посмел питать на ваш счет, разлетятся вдребезги, и никто никогда не узнает, что он оскорбил самую чудесную, самую совершенную из женщин на земле. Рена, Рена, неужели вы думаете, что я прощу ему это?
Она не знала, как ответить на эти слова, но ей и не пришлось ничего говорить, ибо в следующую секунду Джон прижал ее к себе и принялся осыпать лицо девушки горячими поцелуями, бормоча что-то несвязное в перерывах между ними.
— Ты моя, понимаешь? Я не потерплю, чтобы этот человек даже смотрел на тебя, а тем более думал… Боже мой! Поцелуй меня, милая… Поцелуй меня и скажи, что мне все это не чудится, скажи, что тоже меня любишь…
— О да… да, я так сильно тебя люблю!
Рена обещала себе, что никогда не признается ему в любви, ради его же блага. Но слова сами сорвались с губ в ответ на чувства Джона. Он любит ее! Он так сказал. И ничто на земле не помешает ей ответить на его любовь.
— Я люблю тебя, — сказал он, отстраняя девушку и глядя ей в лицо. — Я люблю тебя, как только мужчина может любить женщину. Это было предначертано. Это наша судьба. Я не смог бы противиться ей, даже если бы захотел. Но я не хочу. Я хочу любить тебя и находить в тебе радость до конца своих дней. И если это не взаимно, мне незачем жить.
— Но это взаимно! — воскликнула она. — Взаимно. Ах, Джон… любимый…
— Поцелуй меня, — сказал он, и на этот раз он приказывал.
Рена с радостью повиновалась. В будущем их может ждать горькое расставание, но в этот миг она насладится своей любовью сполна. Блаженство быть избранной тем, кого выбрало собственное сердце, было слишком сладким, чтобы от него отказаться.
— Скажи еще раз, что любишь меня, — сказал он. — Позволь услышать, как ты это говоришь.
— Я люблю тебя, люблю, — пролепетала Рена. — Я не думала, что любовь может возникнуть так быстро… никогда не знала…
— Она может возникнуть мгновенно, — с жаром сказал Джон. — Я влюбился в тебя в первый же день. Разве ты не почувствовала, что наши сердца инстинктивно потянулись друг к другу?
— О да, да. Я тоже это почувствовала, хотя мы были тогда совершенно чужими.
— Мы никогда не были чужими, — с нежностью произнес граф. — Мы всегда знали друг друга и будем принадлежать друг другу до последнего вздоха.
— До последнего вздоха, — торжественно согласилась девушка.
Она ничем не выдала своего страха за будущее. К тому же это была правда. Жизнь может их разлучить, но она всегда будет принадлежать ему. После Джона не может быть никакого другого мужчины.
— Как я могу жениться на ком-то, кроме тебя? — с любовью спросил он.
— Джон…
От необходимости отвечать Рену избавил звук дверного колокольчика, донесшийся снизу.
— Если это Уингейт… — процедил граф.
— Нет, Джон, пожалуйста! Ты должен сделать вид, будто ничего не знаешь, ради меня.
— Посмотрим, — вот все, на что он согласился.
Они вместе сошли вниз и открыли парадную дверь.
Но человек на пороге не был Уингейтом. Ни Рена, ни Джон не видели его раньше. Он был высоким и худым, одетым в черное церковное облачение. Лицо его было сурово, а взгляд строг.
— Мисс Колуэлл? — сразу спросил он.
— Да.
Его речь полилась медленно и тягостно:
