Книга Лекарство от меланхолии (сборник), страница 44. Автор книги Рэй Брэдбери

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Лекарство от меланхолии (сборник)»

Cтраница 44

Том проглотил комок, застрявший в горле, и в упор посмотрел на Чико:

– Я, пожалуй, на той неделе уйду…

– Заткнись! Заткнись и знай работай.

Чико яростно тряхнул ситом, в котором набралось сорок три цента мелочью – полпенни, пенни и даже десятицентовики. Невидящими глазами он уставился на свою добычу, монеты поблескивали на проволочной сетке, точно шарики китайского бильярда.

Том замер недвижно, затаил дыхание.

Казалось, оба чего-то ждали.

И вот оно случилось.

– А-а-а…

Издали донесся крик.

Оба медленно обернулись.

Отчаянно крича и размахивая руками, к ним бежал по берегу мальчик. И в голосе его было что-то такое, от чего Тома пробрала дрожь. Он обхватил себя руками за плечи и ждал.

– Там… там…

Мальчик подбежал, задыхаясь, ткнул рукой назад вдоль берега.

– …женщина… у Северной скалы… чудная какая-то!

– Женщина? – воскликнул Чико и захохотал. – Нет уж, хватит!

– А чем она чудная? – спросил Том.

– Не знаю! – Глаза у мальчишки были совсем круглые от страха. – Вы подите поглядите. Страсть какая чудная!

– Утопленница, что ли?

– Может, и так. Выплыла и лежит на берегу, вы сами поглядите… чудно… – Мальчишка умолк. Опять обернулся в ту сторону, откуда прибежал. – У нее рыбий хвост.

Чико засмеялся:

– Мы пока еще трезвые.

– Я не вру! Честное слово! – Мальчик нетерпеливо переступал с ноги на ногу. – Ох, пожалуйста, скорей!

Он бросился было бежать, но почувствовал, что они за ним не идут, и в отчаянии обернулся.

Неожиданно для себя Том выговорил непослушными губами:

– Навряд ли мальчишка бежал в такую даль, только чтобы нас разыграть.

– Бывает, и не из-за таких пустяков бегают, – возразил Чико.

– Ладно, сынок, иду, – сказал Том.

– Спасибо. Ой, спасибо, мистер!

И мальчик побежал дальше. Пройдя шагов тридцать, Том оглянулся. Чико, щурясь, смотрел ему вслед, потом пожал плечами, устало отряхнул руки от песка и поплелся за ним.

Они шли на север по песчаному берегу, в предвечернем свете видны были морщинки, прорезавшиеся на загорелых лицах вокруг блеклых, выцветших на солнце глаз; оба казались моложе своих лет, в коротко остриженных волосах седина незаметна. Дул свежий ветер, волны океана с протяжным гулом бились о берег.

– А вдруг это правда? – произнес Том. – Вдруг мы придем к Северной скале, а там волной и впрямь что-то такое вынесло?

Но Чико еще не успел ответить, а Том был уже далеко, мысли его унеслись к иным берегам, где полным-полно гигантских крабов, где на каждом шагу – луна-рыба и морские звезды, бурые водоросли и редкостные камни. Не раз ему случалось толковать про то, сколько диковинных тварей живет в море, и теперь в мерном дыхании прибоя ему слышались их имена. «Аргонавты, – нашептывали волны, – треска, сайда, сарган, устрица, линь, морской слон, – нашептывали они, – лосось и камбала, белуга, белый кит и касатка, морская собака…» Удивительные у них имена, и стараешься представить себе, какие же они все с виду. Быть может, никогда в жизни не удастся подсмотреть, как пасутся они на соленых лугах, куда не смеешь ступить с безопасной твердой земли, а все равно они там, и эти имена, и еще тысячи других вызывают перед глазами удивительные образы. Смотришь – и хочется стать птицей-фрегатом с могучими крыльями, что улетает за тридевять земель и возвращается через годы, повидав все моря и океаны.

– Ой, скорее! – Мальчишка опять подбежал к Тому, заглянул в лицо. – Вдруг она уплывет!

– Не трепыхайся, малец, поспокойнее, – посоветовал Чико.

Они обогнули Северную скалу. За нею стоял еще один мальчик и неотрывно глядел на песок.

Быть может, краешком глаза Том увидел на песке такое, на что не решился посмотреть прямо, и он уставился на этого второго мальчишку. Мальчик был бледен и, казалось, не дышал. Изредка он словно спохватывался, переводил дух, и взгляд его на миг становился осмысленным, но потом опять упирался в то, что лежало на песке, и чем дольше он смотрел, тем растерянней, ошеломленней становилось его лицо и опять стекленели глаза. Волна плеснула ему на ноги, намочила теннисные туфли, а он не шевельнулся, даже и не заметил.

Том перевел взгляд с лица мальчика на песок.

И тотчас у него самого лицо стало такое же. Руки, повисшие вдоль тела, напряглись, сжались кулаки, губы дрогнули и приоткрылись, и светлые глаза словно еще больше выцвели от того, что увидели и пытались вобрать.

Солнце стояло низко, еще десять минут – и оно скроется за гладью океана.

– Накатила большая волна и ушла, а она тут осталась, – сказал первый мальчик.

На песке лежала женщина.

Ее волосы, длинные-длинные, протянулись по песку, точно струны огромной арфы. Вода перебирала их пряди, поднимала и опускала, и каждый раз они ложились по-иному, чертили иной узор на песке. Длиною они были футов пять, даже шесть, они разметались на твердом сыром песке, и были они зеленые-зеленые.

Лицо ее…

Том и Чико наклонились и смотрели во все глаза.

Лицо будто изваяно из белого песка, брызги волн мерцают на нем каплями летнего дождя на лепестках чайной розы. Лицо – как луна средь бела дня, бледная, неправдоподобная в синеве небес. Мраморно-белое, с чуть заметными синеватыми прожилками на висках. Сомкнутые веки чуть голубеют, как будто сквозь этот тончайший покров недвижно глядят зрачки и видят людей, что склонились над нею и смотрят, смотрят… Нежные пухлые губы, бледно-алые, как морская роза, плотно сомкнуты. Белую стройную шею, белую маленькую грудь, набегая, скрывает и вновь обнажает волна – набежит и отхлынет, набежит и отхлынет… Розовеют кончики грудей, белеет тело – белое-белое, ослепительное, точно легла на песок зеленовато-белая молния. Волна покачивает женщину, и кожа ее отсвечивает, словно жемчужина.

А ниже эта поразительная белизна переходит в бледную, нежную голубизну, а потом бледно-голубое переходит в бледно-зеленое, а потом в изумрудно-зеленое, в густую зелень мхов и лип, а еще ниже сверкает, искрится темно-зеленый стеклярус и темно-зеленые цехины, и все это струится, переливается зыбкой игрой света и тени и заканчивается разметавшимся на песке кружевным веером из пены и алмазов. Меж двумя половинами этого создания нет границы, женщина-жемчужина, светящаяся белизной, вся из чистейшей воды и ясного неба, неуловимо переходит в существо, рожденное скользить в пучинах и мчаться в буйных стремительных водах, что снова и снова набегают на берег и каждый раз пытаются, отпрянув, увлечь ее за собой в родную глубь. Эта женщина принадлежит морю, она сама – море. Они – одно, их не разделяет и не соединяет никакой рубец или морщинка, ни единый стежок или шов; и кажется – а быть может, не только кажется, – что кровь, которая струится в жилах этого создания, опять и опять переливается в холодные воды океана и смешивается с ними.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация