– Я вам нужна? – спросила я.
Дуреха опустила глаза. Я, возможно, слаба сегодня, но не надо забываться.
– Нет, возвращайся в переговорную, я сейчас приду, – бросил Бертран, тут же отвернувшись от меня.
Пока я шла, меня охватило дурное предчувствие, и я решила обернуться и проверить, что происходит за моей спиной. Наверняка какая-то деталь ускользнула от моего внимания. Вскоре Бертран вернулся и дал сигнал к продолжению последней части переговоров. Габриэль взял слово, я собралась переводить его выступление на английский для наших собеседников, но тут вмешался Бертран, не дав мне раскрыть рта. Я осторожно покосилась на него; он ответил многозначительным взглядом, ставящим меня в известность, что шеф берет клиентов на себя и вторую половину дня будет работать сам.
С этого мгновения я перестала что-либо слышать, звуки голосов и лица окутал туман, как если бы мне снился сон, в котором размытые контуры предметов исчезают с дымом. Единственное, что я осознавала с необычайной остротой, – слезы, которые время от времени наплывали, и я собрала остатки воли, чтобы не дать им скатиться по щекам. В переговорную вошел руководитель группы письменных переводов и раздал участникам экземпляры проекта договора, чтобы они перечитали на свежую голову перед подписанием – оно было назначено на следующую неделю. Все встали, пожали друг другу руки, Бертран кивком головы приказал мне зайти в кабинет. Я постояла, ожидая, пока они покинут переговорную, и прошла по офису, пустому, как обычно в вечер пятницы. Я застыла посреди Бертранова логова, мои руки безвольно болтались вдоль туловища, а начальник все не появлялся.
– Ну что, Яэль, неожиданный приступ хандры? – спросил Габриэль, пришедший раньше Бертрана.
Я молчала, только подняла на него полные слез глаза.
– Видите, я был прав, когда советовал вам расслабиться. Если и дальше будете так продолжать, то просто сломаетесь…
Он протянул мне руку, я вяло пожала ее.
– Пойду к жене, – сообщил он. – Самое лучшее время дня! До следующей недели.
Он исчез. Нет, не понимала я этого типа: он только что выиграл исключительно важный контракт, способный принести ему миллионы, но обсуждает не его, а встречу с женой, будто это самое важное событие. И этот человек говорит мне, что я рискую сломаться… что за ерунда. Для начала надо извиниться перед Бертраном. Потом высплюсь ночью как следует, все уладится, и я вернусь к привычному ритму.
– Садись, – распорядился Бертран, входя в кабинет.
Я дернулась, услышав его голос, села в кресло и задрожала. Он решительно пересек комнату, лицо его было замкнутым, он распустил узел галстука и со злостью швырнул папку на полку. Мне стало очень страшно, такое со мной случалось впервые. Я нервно мяла руки.
– Что я должна сделать, чтобы все исправить? – Мой голос был едва слышен.
– Не появляться здесь в ближайшие три недели.
Я резко подняла голову. Он сурово смотрел на меня.
– Что?! Нет, Бертран! Вы не можете так со мной поступить!
– Я твой начальник! И на все имею право. Сегодня днем я проверил: за последние четыре года у тебя не было ни дня отпуска. Ты на пределе! – Он стукнул кулаком по столу.
– Это просто маленькая временная усталость, что-то засбоило. Я приду в себя и к понедельнику буду в форме! Не о чем говорить!
Он сжал челюсти и глубоко вздохнул, продолжая всматриваться в меня.
– Не спорь, – резко сказал он тоном, не терпящим возражения.
Я вскочила, комната опять закачалась.
– Прошу вас! – закричала я, игнорируя головокружение. – Не лишайте меня вашего доверия.
– Это не вопрос доверия, Яэль. Ты пересекла красную линию. В последние недели я наблюдал за тобой, каждый день ты являлась в агентство более уставшей, чем накануне. Ты выглядишь как зомби, восставший из могилы, на тебя страшно смотреть. Да, ты полна энтузиазма. Но какой ценой? Ты даже не отдаешь себе в этом отчета, но ты агрессивно ведешь себя с коллегами, которые не понимают, как реагировать, они тебя избегают, жалуются на тебя. Некоторые вообще отказываются работать с тобой.
Я в растерянности уставилась на него, не понимая, как это вдруг все стало настолько ужасно, а я ничего не заметила.
– Я жалею, что обсуждал с тобой идею партнерства.
Земля разверзлась у меня под ногами. Я теряла все, за что сражалась несколько месяцев подряд. Я рухнула на кресло, обхватив голову руками и обливаясь слезами. Я услышала, что Бертран приблизился ко мне. Он присел на корточки и ухватил меня за запястья, заставляя поднять на него глаза.
– Ты плохо заботилась о себе и не сумела справиться со стрессом, из-за чего не выдержала нагрузку. В сухом остатке: отныне я вынужден обходиться без тебя, и меня это не устраивает. У меня нет выбора, и я не намерен терять время. Ты загоняешь себя в болезнь, а я не могу постоянно следить за тобой и предотвращать твои ляпы. Ты берешь три недели отпуска, начиная с этой минуты. Иди за вещами и отправляйся домой.
Он встал и вернулся к своему столу.
– Я буду здесь в понедельник, – заявила я.
Он сурово посмотрел мне в глаза:
– Не вынуждай меня принимать более радикальные решения.
Я онемела. Ситуация окончательно оборачивалась кошмарным сном. Я чувствовала себя раздавленной, сломленной, мне оставалось только подчиниться хозяину, который предпочел обходиться без меня. Сгорбившись, опустив плечи, я поплелась к выходу.
– Отдохни, Яэль, – прозвучали его слова за моей спиной, когда я закрывала дверь кабинета.
Я не хотела отдыхать, я хотела работать, еще и еще. Я взяла сумку, окинула взглядом офис, как если бы это было в последний раз. Эти триста квадратных метров были для меня домом в большей степени, чем моя собственная квартира, только здесь мне было хорошо, спокойно, здесь я была на своем месте и уверена в себе. Я простояла минут двадцать, не шевелясь, на тротуаре перед входом. Уже перевалило за половину десятого вечера, и что еще я могу сделать, кроме как надеяться поскорее проснуться и вырваться из этого кошмара?
– Вам помочь, мадемуазель? – спросил прохожий.
Его озабоченность заставила меня почувствовать, что по щекам все еще струятся слезы. Сколько месяцев я уже не плакала так долго? И даже вообще не плакала?
– Нет, – со злостью ответила я, чтобы отшить его.
Под рукой в сумке завибрировал телефон, я вытряхнула все ее содержимое на тротуар и встала на четвереньки. Это Бертран, кто же еще, он звонит, чтобы сообщить, что сожалеет.
– Бертран! – зарыдала я, включив телефон.
– Яэль! – услышала я веселый Алисин голос.
– А, – пробормотала я, – это ты…
– Бог мой! Яэль! Что у тебя стряслось?
– Я допустила промах на работе! – прокричала я. – И Бертран отправил меня в отпуск, я совершенно растеряна и не знаю, что делать.
