Боже, он только что разорвал пополам ее блузку!
Ее рассудок был в смятении. Как же так, с одной стороны, беспечный, всегда улыбающийся серфингист Патрик, а с другой – порванная блузка, сдернутая с плеч, его быстрые, умелые руки на застежке ее лифчика, освобождение ее грудей после долгого дня. Он пальцами провел по линии, оставленной лифчиком на ее коже, от позвоночника вокруг ее тела, и ее груди полностью скрылись под его ладонями.
– Сара. – Патрик поднял ее повыше между собой и стеной, наслаждаясь красотой ее груди. – Сара. – Его взгляд переместился на ее лицо. Взор его был горящим, и Сара вспыхнула. – Sarabelle. – Он протянул руку под душ, не обращая внимания, что его рукав намок, и отрегулировал температуру. – Так тебе будет хорошо, bébé?
[61] – Он отнял ее руку от своего тела и подержал ее под водой.
Она поежилась, ощутив теплую воду на своей коже.
– А, oui
[62], тебе нравится, – выдохнул он, руками сдвигая с нее джинсы. – Боже, Сара. – Мозолистая рука прошла по узкому розовому кружеву и легла на него, и Сара снова застонала и попыталась взобраться по стене. – Я больше никогда не смогу работать.
Ее трусики состояли из тесемочек и кусочка кружева, потому что были ее единственной сексуальной вещью. Одеваясь утром, она думала о Патрике, о том, как она его ненавидит и насколько сильнее будет ненавидеть, если он когда-нибудь увидит ее простые и скучные трусики, которые ей, как назло, именно в тот день пришлось надеть. Она думала о нем и не могла смириться с тем, что этот секретный предмет одежды мог оказаться не сексуальным.
Его рука охватывала ее так уверенно, что Сару охватило ощущение спокойствия, будто она вернулась домой. Будто могла полностью расслабиться в его руках. «Нельзя, Сара, нельзя! С ним ты уже много раз попадалась на эту удочку. Потом будешь сожалеть. Обязательно будешь сожалеть об этом».
Но его рука с какой-то нежной властью гладила через трусики низ ее живота, и в ответ расцвело такое отчаянное желание, что Сара ощутила негу.
– Поможешь мне чуть-чуть? – пробормотал он, поймал ее руку и поднес к пуговицам у своего горла. – У меня руки заняты.
Сара быстро и глубоко вздохнула. Что ни говори, это внезапно показалось ей грандиозным – расстегнуть его пуговицы. Но он никак не мог знать, каким грандиозным это было для нее. Или мог? Не покажется ли ему, что она говорит «да»? Напрашивается. А не просто… ошеломлена?
Он провел ее пальцем взад и вперед по верхней пуговице, пока его другая рука медленно и лениво двигалась по ее трусикам. Его глаза заблестели, а она внезапно почувствовала невероятное напряжение в нем. Но разве такое возможно? Это же Патрик, в конце концов.
Патрик, на которого она всегда хотела произвести впечатление. Все те разы, когда он вмешивался, чтобы направить ее и удостовериться, что у нее получается точно так, как надо. Она умеет расстегивать пуговицы. Хотя бы это она умеет.
Точным движением она высвободила пуговицу.
Патрик тяжело вздохнул, и его грудь поднялась. Но он не смотрел Саре в лицо. Его ресницы были опущены, потому что он сосредоточенно смотрел на свою руку, которая успокоительно – и одновременно сводя Сару с ума! – закрывала низ ее живота.
Она расстегнула следующую пуговицу.
– Дорогая моя, – выдохнул он и неожиданно одним движением сорвал через голову свою рубашку и футболку и бросил их на пол.
О!
О!
О!
Как же он красив. Широкие плечи, узкая талия, неутомимые скульптурные мышцы – только джинсы ограничивают вид его тела, – сразу видно, что этот мужчина тяжело работает и не умеет быть неподвижным. Сколько раз после безумно требовательного обслуживания какого-нибудь обеда или банкета с обессиленной Сары ручьями лил пот, а Патрик подмигивал и отправлялся в спортзал отеля.
Вот и сейчас он использовал все свои прекрасные мышцы, чтобы поднять Сару и шагнуть с ней под душ – но он был в джинсах!
Горячая вода ударила в шею, смыла напряжение, и голова Сары опустилась ему на грудь. О! Это было так… Такого сладкого ощущения она прежде никогда не испытывала. Вода бежала по ее шее и спине, а она прижималась к теплому, твердому телу Патрика.
– Сара, Сара, – шептал он, поднимая руку, чтобы стереть воду с ее затылка. – Дай-ка я тебе покажу одну маленькую хитрость, чтобы ты увидела, как это может быть легко.
Легко. Говорить такое бессердечно до смешного. Для нее нет ничего легкого. Но ему, конечно, легко с ней.
– У тебя всегда были хитрости, – в отчаянии сказала она. Он, казалось, все делал легко, а она в это время старалась изо всех сил, но терпела неудачу за неудачей.
– А эта тебе понравится, – пообещал он. – Это очень легко, Сара. – Он повернул ее так, что плечи опять уперлись в стенку душа, и продолжал сильной рукой прижимать к себе ее бедра. Вода лилась потоком по ее груди и животу, скапливалась на их соединенных бедрах. – Закрой глаза.
Будто по его команде душ прижал вниз ее ресницы. Сара смутно различала его свободную руку в потоке воды, едва понимая, что его пальцы следуют за каплями, бегущими по ее груди, соскам, животу. Она чувствовала прикосновения и тепло… но не только воды. Его пальцы оставляли обжигающие следы. Она выгнулась, когда его рука соскользнула вниз, в крошечный омут, образовавшийся между его джинсами и ее бедрами, и нашла ее мокрые трусики.
– Вот видишь, chérie, – пробормотал он, когда его пальцы начали нежно играть с ними, с мокрым хлопком и кружевной текстурой, которые странно соответствовали его шероховатому как песок голосу. – Видишь. Это так легко.
Обычно она не могла просто так расслабиться и достичь оргазма. И все же… что-то вдребезги разбилось, когда он целовал ей ногу. А может, это «что-то» растаяло раньше, когда он массировал ей руку. Она так привыкла, что у него есть власть над ней и он показывает ей, как надо правильно действовать – правда, при этом иногда у него случались вспышки галантности. И еще она привыкла расслаблять мышцы, чтобы он мог вести ее руку, показывая, что она должна делать.
И вода – теплая вода. Ею Сара снимала напряжение и вознаграждала себя за тяжелый день.
И его рука. Рука, которая нежно гладила мокрый хлопок между бедер и внизу живота. А в нем так глубоко, что к этому месту нельзя было прикоснуться, казалось, раздувался прекрасный шар. Он рос, становился большим золотым пузырем, который должен был лопнуть, потому что у Сары не было сил удержать его.
– Ты, кажется, и понятия не имеешь, как ты прекрасна? – вдруг спросил Патрик. – Сколько раз я мог заставить тебя испытать оргазм, как сейчас, и я бы в это время смотрел на тебя.
Ее ресницы поднялись. От воды, пойманной ими, защипало глаза, когда Сара попыталась посмотреть на Патрика. Он не улыбался. И выглядел совсем не так, будто ждет свою следующую волну. Лицо у него было серьезным, совершенно застывшим, до боли сосредоточенным, будто он мог потерять Сару, если бы не смотрел на нее достаточно твердо, и будто это имело для него большое значение.
