– Я хочу, чтобы ты это сделал.
– Погоди, погоди, погоди, – не то прошептал, не то приказал он куда-то в ее волосы. – Сара, погоди секунду. – Одна его рука нырнула в ящик тумбочки, а другой он прижимал Сару к матрацу. Возбуждение шевельнулось в ней густой массой на несколько дюймов ниже его руки. – Подожди, bébé. Подожди.
Он поймал угол пакетика зубами, помогая себе одной рукой.
Она не думала о том, как он возбужден. Ее тело расслаблялось, готовясь к тому, что – совершенно очевидно! – сейчас произойдет, а ум был занят совсем другим. Желание росло в ней при виде того, каким он становился неистовым. Она страстно желала, чтобы скорее наступил тот миг, когда он погрузится в нее.
«О, сделай это сильно. Напади на меня».
Он вернулся и лег на нее. Она едва могла дышать от желания, от ожидания первого сильного проникновения.
Он прижал ее руки к матрацу по обе стороны ее головы, сплетая пальцы. Сару захлестнула еще одна волна возбуждения, и ей показалось, что от нее не осталось ничего, кроме страстного желания и готовности уступать Патрику, господству его рук, сильному, защищающему, управляющему ею объятию. У нее не оставалось иного выбора – только принадлежать ему.
Он видел, что она уже ни на чем не может сосредоточиться, затопляемая собственным желанием.
– Тебе нравится, – хрипло прошептал он. – Ты это любишь.
Ее тело выгнулось ему навстречу, наслаждаясь тем, что ее руки, лишенные свободы, не могли действовать. Но почему ему не нравилось, когда его руки были связаны и находились в безопасности? Боже, ей это очень нравилось.
«Это все было не ради меня. Это затевалось ради него. Он должен был уступать мне. Но все равно было хорошо».
– Откройся мне, Сара.
Опять в его голосе звучит команда, но в этот раз более грубая и жесткая, затопляющая желанием. Сара согнула колени по обе стороны его тела и приподняла бедра.
– Сильнее, – попросила она, закрыла глаза и утонула в наслаждении. – Сильнее, сильнее, сильнее.
Что надо открыть глаза, она вспомнила только в тот миг, когда его дыхание стало резким, а сам он замер. Все его напряжение должно было вот-вот освободиться, и глаза заблестели, когда он посмотрел вниз, на нее.
Он хлынул в нее так сильно, что ее тело дернулось, пытаясь вырваться из его рук. Ей пришлось удержаться, чтобы не вскрикнуть – тогда он сразу бы остановился. Она выгнулась и позволила своему телу уступить, заново узнать тело Патрика, полностью принять его.
А он, хоть и был одержим страстью, опустил руку так, чтобы Сара испытала оргазм в одно время с ним.
Потом она медленно вернулась к ночи, матрацу, огням Парижа. Вернулась в реальный мир и была потрясена тем, что обвивает Патрика руками.
Она обнимает его.
Будто он принадлежит ей.
Глава 28
На следующее утро Патрик задумался о таком, чего никогда раньше не делал – он начал всерьез обдумывать возможность взять отпуск на неделю. Люк, Ной и Грег сами прекрасно справятся с Днем святого Валентина, а он, Патрик, отправится с Сарой в какое-нибудь романтическое место. Они там будут только вдвоем, и уйма времени в их распоряжении. Они поселятся в хорошей гостинице, в большом номере, и между комнатами будет дверь, которую Сара сможет закрывать, когда захочет уединения. Домик на лыжной базе? Он любит кататься на лыжах. Можно предположить, что Сара не сможет покорить склон рейтинга «Двойной черный ромб»
[107] так, как Патрик, – что ж, они смогут проводить часть дня порознь. Так он даст ей то пространство, которое ей нужно. Ночью же ей захочется прижаться к нему, чтобы согреться, когда станет холодно. А может, она предпочла бы Martinique?
[108] Но выдержит ли она пребывание на пляже? Ей пришлось бы расслабляться весь день, и к тому же в бикини. А ей это может быть тяжело.
С другой стороны, если Сара уже занималась лыжным спортом, то, наверное, смогла бы не убояться «Двойного черного ромба». Она бы не останавливалась, пока не смогла бы отлично справиться с ним.
Он усмехнулся при мысли о том, каким фантастическим получится отпуск, если они будут вместе мчаться вниз по склону.
Гораздо лучше именно так бороться со страхом и наслаждаться головокружительным счастьем, чем сидеть тише воды, ниже травы, изо всех сил пытаясь позволить кому-то иметь власть над его жизнью – а ведь он хорошо знает, насколько жестокой может быть чья-либо власть. Конечно, речь не о Саре. Не о его строгой, прямолинейной Саре, чьи руки так сладко обвились вокруг него после того, как он целиком отдал себя ей и вернулся на землю.
Она никогда бы не стала жестокой.
Вот просто не стала бы такой, и все.
Она прочно стоит на земле. Знает, чего хочет. Она всегда решительно верна самой себе. Просто не в ее характере сосредоточить свою энергию на том, чтобы изводить кого-то. Она могла случайно сделать что-то не так, – да, в жизни всякое бывает! – но если бы он обратил на это ее внимание и выразил неодобрение, то она не стала бы нарочно делать ничего плохого.
Когда утром он входил в офис Люка, голова его была занята мыслями о Саре, о катании на лыжах и о том, что будет происходить после – возможно, удастся скомбинировать кое-что из джакузи и снега. Люк, по-видимому, занимался счетами. Уже одного этого, конечно, было достаточно, чтобы заставить любого пожалеть, что именно он, Патрик, отвечает за работу кухонь, хотя мог бы оставаться только мудрым помощником. И тем не менее…
– Ты болен? – безучастно спросил Люк вместо приветствия.
Сам Люк никогда не болел. Впрочем, Патрик тоже. Такими глупостями они не занимались.
