Когда в первый день своей стажировки она вошла в кухни Leucé и поняла, что здесь она единственная женщина, то испытала шок. На прежней работе она занималась техническими исследованиями и, конечно, привыкла к тому, что ее окружали почти одни мужчины, но теперь ни о каком «почти» не было и речи. Что же произошло со всеми целеустремленными женщинами в Culinaire, которые приехали со всех уголков мира, потому что мечтали о Париже, о кондитерских изделиях и желали стать лучшими в мире? Да, кстати, а куда подевались женщины, которые раньше участвовали в этих программах? Где они? Нигде? Отправились назад домой?
Сара начала ходить с командой в бар после полуночи вовсе не потому, что была идиоткой. Просто ей совсем не хотелось, чтобы у нее за спиной, наливаясь пивом, ей перемывали косточки эти сильные, полные адреналина парни с их грубым вкусом к грязным сексуальным шуткам.
Сначала это было ужасно – заставить себя пойти с ними, вместо того чтобы из последних сил добраться до метро и позволить ему отвезти себя домой. Но потом она привыкла и к ним, и к тому, как они расслаблялись, снимали напряжение, обсуждая прошедший рабочий день и готовясь к новому.
Она перестала обижаться, научилась превращать нападки в шутку, а общие переживания разных кухонных бедствий крепче связывали их, вместо того чтобы разъединять.
– Сара, какого хрена ты не можешь стать выше? – заявил Эрве. – Меня ж уволят из-за того, что ты коротышка!
– Знаешь, Эрве, на самом деле я бы очень хотела работать на десятисантиметровых каблуках, но шеф Леруа не позволит, – парировала Сара. – Так что вини его.
Эрве фыркнул:
– И как тебе помогут десять сантиметров? Сможешь достать мне до груди?
Не такого уж она маленького роста, черт побери. Глотнув пива, Сара грозно взглянула на Эрве. Она научилась ценить пиво еще во время учебы в институте, когда выпивала один или два стакана на тусовках с парнями. В те времена оно ей не было так нужно, как теперь, когда помогало ослабить напряжение от постоянного ожидания приближающегося провала.
– Я же сказал тебе chaud derrière. А ты что? Была слишком занята мечтами о шефе Леруа?
Ее сердце на миг замерло после слов «занята мечтами о шефе», но снова ровно забилось после слова «Леруа», и Сара спокойно взглянула на Эрве.
– Да нет, просто хотела быть прижата к груди Патрика, – сказал девятнадцатилетний мальчишка Мартин, чьи каштановые волосы торчали во все стороны, как сосновая хвоя. Сара почувствовала, будто летит в самолете, попавшем в воздушную яму. А Мартин продолжал фальцетом: – Ох, Патрик! Спаси меня! – И своим обычным голосом обратился к Эрве: – Признайся, ты просто ревнуешь.
– Да уж, когда приходится спасать Эрве, Патрик просто со всей силы дает ему пинка, – покачал головой Грегори. – Наверное, это ранит твои чувства, Эрве?
– Да иди ты на хрен, – спокойно ответил тот, но через секунду с сожалением добавил: – Но, надо признать, он все же довольно милый.
Сара моргнула. Ей до сих пор и в голову не приходило, что когда шестнадцать человек работают в близком физическом контакте целый рабочий день, то проблемы сексуального влечения или безразличия могут проявляться по-разному, и при этом их центром может быть не она.
– И еще он побил шефа Леруа, – задумчиво добавил Эрве. – Что делает Патрика вроде как моим героем. Сколько раз я сам хотел сделать это!
– Вот пойди, поцелуй Саммер Кори и будешь кулаками отбиваться от шефа, – сухо предложил Ной.
Сара разглядывала ветвь хмеля на этикетке своего пива. Она представила, как склоняется голова Патрика, как спадают его волосы солнечного цвета с тонкими прожилками из темных прядей и аристократический рот смыкается на губах роскошной белокурой жительницы тихоокеанских островов. Так, будто король прибоя нашел свой настоящий дом. Будто наяву Сара увидела, что лицо Саммер Кори засияло за миг до того, как голова Патрика скрыла его при поцелуе. Сара сжала в руках пиво и в порыве жажды выпила половину. «Я ненавижу тебя».
– Вот, наверное, почему он это сделал, – добавил Ной.
– Почему Люк ударил Патрика? – уточнил Грегори.
– Нет, почему Патрик подошел к ней и поцеловал так, чтобы Люк увидел. Чтобы вывести его из себя, расколоть самоконтроль.
Минуту все молчали, представляя, как трещит самообладание Люка Леруа, и испытывая такое же трепетное, томящее наслаждение, с каким смотрели бы запись легендарного гола на Кубке мира, трансляцию которого пропустили из-за работы.
– Да, но если бы это сделал я, – возразил Эрве, – то тут же был бы уволен.
Ной потер большим пальцем костяшки другой руки, и Сара поняла, что не у нее одной накапливается напряжение в течение каторжного дня.
– Патрика никогда не уволят. Разлучить их с Люком просто невозможно.
Мгновение все молчали, сочувствуя Ною. Он не мог стать вторым в кухонной иерархии, пока работает Патрик.
– Ты когда-нибудь думал о том, чтобы перейти на должность су-шефа в другую кухню, у которой уже есть звезды? – однажды спросил Патрика Мартин. Он был так молод, что подобные бестактные вопросы всегда сходили ему с рук. Грегори, например, не должен был спрашивать Ноя о его карьерных планах, так как мог занять место Ноя, если бы тот уволился. – Или, может быть, возглавить кондитерскую кухню и самому добиться звезд?
Ной продолжал изучать свои руки, потирая их. Сара вдруг вспомнила, что у Ноя есть бывшая жена и ребенок, которого он помогал содержать. Работая вторым су-шефом под началом Люка Леруа в лучшем отеле, он, вероятно, был надежно обеспечен работой и смог достичь намного большего, чем за то же самое время где-нибудь еще – например, в ресторане, который еще только хочет получить звезду. Шеф Леруа добивался от руководства отеля всего, что хотел, включая высокую зарплату для тех, кто работал в его кухнях. Вот каким знаменитым был Люк Леруа! А когда примерно неделю назад Саммер Кори, донельзя избалованная дочь богача, попыталась уволить шеф-кондитера Люка Леруа в порыве ярости, привычной для испорченной девчонки, то директор отеля и chef de cuisine
[24], легендарный Хьюго Фор, буквально выволокли ее из кухни под руки, готовые скорее рискнуть собственным положением из-за прихоти невежественной светской львицы, чем потерять Люка Леруа.
Честно говоря, Сара не знала, будет ли Ной хорошим шеф-кондитером где-то в другом месте. Он дисциплинирован, неутомим и терпелив, стремится к совершенству, работает быстро, но никогда не проявляет того блеска, который исходит от мрачноватого, неистово великолепного Люка Леруа или златовласого Патрика. Но, с другой стороны, была ли у него возможность проявить себя здесь? Разве может такой повар, как он, получить шанс засиять, находясь все время в тени этих двух мужчин и будучи ниже их по должности?
