Она задумалась, а потом начала улыбаться.
– Не знаю. Раньше знала… Раньше у меня существовал только один путь – быть собой. Другого не было, и для меня было важно не отступать от него. Но теперь… Теперь я начинаю чувствовать, что есть много путей. И все могут быть… правильными. И я останусь собой. Останусь целой. – Она застенчиво улыбнулась. – Возможно, и вправду все в моих руках. Ты заставляешь меня… мою суть, – она постучала кулачком себе в грудь, пытаясь объяснить, – ощущать себя в безопасности, чтобы я могла сиять, блистать и быть идеальной. – Ее глаза начало щипать, и она опустила голову. – Будто я все это делаю сама, и без особого труда.
– Ну, не знаю, – ответил он. – Мне всегда казалось, что ты изо всех сил стараешься быть собой, но хочешь, чтобы казалось, будто это происходит легко и просто.
«Я люблю тебя. Так сильно, что нельзя выразить словами – только сжать в объятиях. Благодарю тебя».
– Не так уж мне и хочется работать инженером, но я смогу продержаться несколько лет, если это поможет тебе.
– Ну, у меня есть кое-какие сбережения, и их хватит на время учебы, – прервал ее Патрик. – Но, Сара, я не могу выразить, как много значит для меня твое предложение.
Значит, он откладывал деньги для ресторана – или колледжа, или какая там у него была мечта, которую он никому не хотел показывать, притворяясь, что у него нет вообще никакой.
– Я все еще хочу открыть собственную кондитерскую. Но, возможно… возможно, сначала мне надо стать хорошим специалистом. Надо, чтобы меня еще некоторое время учил кто-то… о, не знаю, кто-нибудь фантастический…
Она бросила на него быстрый взгляд.
На его лице вспыхнула восхищенная улыбка.
– Ты уже хороша. У тебя достаточно опыта. Я все время повторяю это тебе, Сара. Но, конечно, тебе неплохо бы еще подучиться, если хочешь стать лучшей в мире.
Он сказал это тоном человека, который всегда, всю трудовую жизнь, был только лучшим – просто не мог быть другим. Если он уедет в Непал, сколько времени ему потребуется, чтобы покорить все самые высокие пики в Гималаях? А выбираться из-под лавин он будет, стряхивая снег с плеч и смеясь, будто все это пустяки.
– А ты можешь представить жизнь на юге Франции? – спросила Сара.
Она же приехала из Калифорнии! Мягкая средиземноморская зима и наполненное ароматом лаванды лето казались ей намного соблазнительнее, чем засыпанные снегом горы.
Кроме того, Люк тоже был бы на юге Франции, и сердце Патрика осталось бы целым.
А сердце Сары… ну, не совсем.
Она была удивлена, увидев гримасу Патрика.
– Представить-то могу, – задумчиво сказал он. – Но думаю, что нам с Люком давно уже пора перестать быть друг для друга костылями, как бы ни было тяжело это сделать.
Сара почувствовала, какие сильные эмоции он скрывает, ощутила его любовь и силу. Она мягко обняла его за талию.
– Не хочу надоедать тебе про Гавайи, но ты и вправду рожден быть серфингистом. Интересно, на Мауи
[125] нужна потрясающая французская кондитерская, как думаешь?
– Понятия не имею, какие кондитерские или рестораны нужны на Мауи, но если мы собираемся связать наше с тобой будущее с этой мечтой, то надо изучить потенциальную клиентскую базу, – сказал мужчина, который только что обещал сбежать с ней в Непал. – Но это можно устроить.
Она улыбнулась:
– И тогда мы будем уверены, что эта база не разлетится вдребезги, прежде чем сбудется мечта.
Он погладил большим пальцем ее бровь и ничего не сказал.
Но, конечно, она права. Ему нравилось делать ее мечты невероятными и заставлять их сбываться. А ей изо всех сил хотелось помочь осуществить его мечты.
Она вздохнула:
– Думаю, у меня тоже есть много вариантов. Я хочу быть собой, мне нужна возможность мечтать. И я не уверена, какой из вариантов для нас лучше. Но я вот что подумала. Мне двадцать четыре. Тебе всего двадцать семь. Мы можем изменить наш выбор, если у нас не получится. И кажется, я поняла самое важное. Несмотря ни на что, собой я могу быть и просто рядом с тобой.
Глаза Патрика пылали такой яркой синевой, будто свет шел изнутри.
– Ну, merde, – тихо сказал он, – так сколько, ты говорила, времени мне понадобится, чтобы проделать все мои сексуальные фантазии с твоим телом, Сара? Больше пятидесяти лет? – Он взял ее за руку. – Мне кажется, у нас достаточно времени, чтобы разобраться с этим.
И он повел ее обратно в ресторан, так и не… А-а-хх! Опять. Но успел вызвать у нее романтические ожидания.
Как ему это удается?
Глава 35
За столом он мимолетно поцеловал ее в губы, пока выдвигал для нее стул.
– Я должен пойти сказать bonsoir
[126] поварам. Не возражаешь?
Сара, конечно, покачала головой, хотя его вопрос немного задел ее. Она не настолько хороша, чтобы знакомить ее с поварами? Даже как подруга Патрика? Но она напомнила себе, что нельзя быть беззащитной идиоткой, и стала спокойно ждать, рассматривая гостей и сверкающий огнями город. Полуночный вид был невероятен. Будто внизу расстилался бархатно-синий ковер, и Сара могла свернуться на нем клубочком, заснуть и видеть во сне ночной Париж. А под утро, медленно паря, этот ковер-самолет мягко опустит ее на землю.
– Соскучилась по мне?
Она повернулась на голос, и Патрик опять поцеловал ее. Он отсутствовал довольно долго. Наверное, его уговаривали работать здесь, а он сопротивлялся. Пальцы его были перемазаны шоколадом.
– Стащил кусочек?
Он молча пожал плечами и сел.
– Надеюсь, Сара, ты не будешь возражать, что я сам сделал для тебя десерт. Этот десерт заставил меня думать о тебе.
У него опять появилась улыбка серфингиста-аристократа, и его пальцы начали лениво поигрывать вилкой, когда подали десерт.
Блестящее испеченное шоколадное основание, покрытое прекрасной смесью шоколада с какао-маслом, чтобы глянец не пропал при подаче на стол. И над ним – сердечки. Фантастическая башня из сердечек. Одни – шоколадные, совершенно непрозрачные, другие – карамельные, в которых ее лицо отражалось, как в зеркале. Они поднимались сьюзианской
[127] фантасмагорией, и было невозможно понять, какое из них настоящее. Официант очень осторожно поставил сюрреалистическую, причудливую конструкцию перед ней, затем чуть-чуть повернул. Там, за броней двух шоколадных сердец, в крошечном промежутке, который был виден только Саре, лежало изящное сердце, выдутое из карамели. Сердце из совершенно прозрачной, хрупкой карамели, драгоценность, украшенная розовыми полосами. Размер был точно таким, чтобы оно могло поместиться в ее руке. Через розовое карамельное стекло были видны золотые рукописные слова.
