— Он прогуливался возле лабиринта и вдруг услышал, что кто-то ворочается в кустарнике. Он решил, что какое-то животное запуталось в колючках, и поспешил ему на выручку, тут в него и выстрелили. Больше он ничего не помнит, — сообщила Джилли, входя в комнату.
Похоже на то, что он стал свидетелем чего-то, что не должен был видеть, предположил Джаред, закурив с разрешения Джилли и Аманды сигару. Ему лучше думалось, когда он курил, и, выпустив несколько клубов дыма, он заявил, что Грей наверняка спугнул кого-то из троих: ночного гостя, контрабандиста или шпиона.
— Шпиона? — воскликнули в унисон Аманда и Джилли.
— Ну-ну, Джаред, — Кевин попытался свести слова Джареда к шутке. — Наверняка у шпионов есть более важные дела, чем ошиваться вокруг Холла. У нас здесь нет военных тайн.
— Ты прав. Шпионы в Лондоне. Не здесь, — подтвердил Бо, полагавший, что дам лучше не наводить на мысль о том, что в округе орудует шпион.
Оговорка Джареда, однако, заставила глаза обеих дам загореться — в них вспыхнул воинственный огонь.
— Нет-нет, — возразила Аманда, поднявшись; она принялась мерить комнату шагами. — Этот район очень подходит для шпионов, он же на самом берегу и так близко от Франции. Может быть, у него была здесь назначена встреча с кем-то, кто взялся его переправить через Ла-Манш.
— Пролив, — автоматически поправила Джилли.
Мы называем его Проливом. Это имеет смысл, твоя теория вполне разумна, Джаред, вот только одно странно. Никто здесь не стал бы помогать шпиону — мы все законопослушные граждане.
— Здесь есть контрабандисты. Конечно же, шпион, если он существует, в чем и очень сомневаюсь, — оговорился Джаред, поймав укоризненные взгляды Кевина и Но, — мог предложить им заработать, передавая его сообщения, или даже переправить его самого через Ла-Манш в Кале или, наоборот, сюда.
— Завтра сюда прибудет констебль, чтобы задать вопросы Грею, когда он почувствует себя лучше, — сказал Кевин. — До тех пор, джентльмены, я предлагаю всем унять свое воображение. Джилли, — он взял жену за руку, — у нас был длинный день. Я думаю, стоит всем последовать примеру Анны и пораньше лечь спать.
Все с ним согласились, и вскоре Джилли очутилась в гостиной рядом с хозяйской спальней. Кевин, взяв тон любезного супруга, обратился к ней:
— Там, внизу, ты сделала из себя посмешище, исполнив эту отвратительную песню. Я знаю, ты пыталась разозлить меня, но я предупреждаю тебя, женушка, однажды ты рискуешь зайти слишком далеко. Только появление на сцене Уолтера Грея спасло тебя на сей раз, хотя я не уверен, что сейчас не перекину тебя через колено и не накажу как следует.
— Попробуй — и горько пожалеешь, — отвечала Джилли. — Кроме того, это мне следовало бы наказать тебя: ты так увивался весь вечер за этой жеманницей Гленис О’Кифи и слушал ее болтовню, словно это перлы мудрости. Меня чуть не стошнило! Только усталость мешает мне надавать тебе хороших затрещин.
Кевин двинулся к жене.
— А как насчет ее братца? Если уж говорить о тошнотворных сценах — я затаив дыхание ждал, что ты вот-вот запрыгнешь к нему на колени и замурлыкаешь.
— Мое поведение не имеет никакого значения, — фыркнула Джилли. — Оно бледнеет по сравнению с твоим. Ты готов волочиться за каждой юбкой! Мне кажется, я поняла, какие женщины в твоем вкусе. Если мисс О’Кифи можно считать примером твоих предпочтений, то ты меня очень сильно разочаровал. Я думала, даже ты видишь, насколько она глупа.
— Ха! А я думал, ты не позволишь себе флиртовать с таким ничтожеством, как мистер О’Кифи. Боюсь, ты слишком молода и неопытна — вот о чем говорит твое поведение. Ни одна настоящая женщина не взглянет дважды на эту бледную копию мужчины. Вы не имеете права уважать себя, мадам, если таков ваш идеал.
Джилли почувствовала, что с нее довольно. Топнув ногой в гневе, она сказала:
— Я полагаю, что этот человек — осел, полный и законченный осел! Я просто хотела заставить тебя ревновать. Это была идея Аманды, и лишь этим можно оправдать то, что я хотя бы на минуту поверила, что смогу тронуть сердце такого бессердечного бабника, как ты!
— Это правда?! — воскликнул Ролингс (гнев заставил его на время позабыть о том, что сам он предпринял точно такую же тактическую уловку по отношению к Джилли по совету друга).
К тому времени, как он осознал это, он уже остался в комнате один. Джилли, зажав рукой свой предательский рот, выбежала вон, направляясь в собственную спальню, под защиту Банни.
Кевин несколько минут стоял как вкопанный посреди гостиной с глупой улыбкой, осознавая, что оба они играли в одну и ту же игру, пытаясь зажечь искру в сердцах друг друга. Он вспомнил признание Джилли и ее испуг от того, что слова помимо воли слетели с ее губ в запале спора, и на его лице отразился душевный подъем.
— Так она по крайней мере ко мне неравнодушна! — в восторге воскликнул он один в пустой комнате.
Это открытие заставило его взглянуть на ситуацию в совершенно новом свете. Теперь, когда туман между ними рассеялся и никому из них больше нет смысла флиртовать с О’Кифи, возможно, они смогут заново построить свои отношения на более твердом фундаменте.
Мисс Розберри открыла дверь спальни Джилли, коротко кивнула лорду Локпорту и расстелила свой тюфяк на полу, готовясь провести еще одну ночь на боевом посту. Кевин знал, что дверь, ведущая в спальню жены из комнаты слуг, наверняка заперта после его последнего вторжения, так что он почел за лучшее оставить всякую надежду увидеть Джилли еще раз сегодня вечером.
Чтобы завоевать сердце жены, необходимо прежде всего преодолеть первый рубеж обороны в лице упрямой мисс Розберри. Он отправился спать, размышляя о том, как одержать победу над этой «железной леди».
Кевин только что спешился и медленно вел свою лошадь в конюшню, когда к нему подбежал Вилли, размахивая листком бумаги.
— Что случилось? — быстро спросил граф, вспомнив о вчерашнем выстреле.
«Неужели Уолтеру Грею стало хуже», — подумал он.
Местный констебль приезжал утром и уже уехал. К сожалению, этот человек только мямлил и чесал в затылке, вместо того чтобы обследовать место преступления в поисках возможных улик. Вот почему Кевин решил проехаться верхом — чтобы провести собственное расследование. Однако результаты оказались не слишком богатыми. По одной из тропинок, ведущей к пещере по травянистому склону, недавно ходили, но следов, ведущих к Холлу, нигде не было видно.
Однако Вилли, остановившись перед Кевином и переведя дыхание, отрицательно покачал головой в ответ на предположение своего хозяина, он развернул листок и сунул его под нос Кевину.
— Потише, потише. Дай-ка сюда, — приказал Кевин. Он развернул бумагу и прочитал: — «Приходи в центр лабиринта в полдень. Вопрос жизни и смерти!»
Он перевернул листок и отрывисто констатировал:
— Здесь нет подписи. Кто дал это тебе?
