– Похоже, он думает, что нам не следует заниматься сексом, – уныло произнесла Чарли. – После первой ночи… он избегал меня, словно мы занимались чем-то постыдным. Он ложится рядом со мной, но практически не замечает, – со вздохом призналась она. – Это трудно объяснить.
– Саймон ведет себя странно в любых областях, не только в сексе, – заметила Лив, словно это могло как-то исправить положение.
Ее голос уже звучал гораздо менее смятенно, чем минуту тому назад. Чарли считала, что ее сестра не способна притворно пожаловаться на погубленную жизнь, желая на самом деле просто посплетничать.
– Вы же давно начали спать вместе, а живете вместе еще дольше… это меняет ситуацию, – задумчиво продолжила Оливия. – Мне вот лично никогда больше не захочется секса с Домом. У меня появился новый опыт…
– Пожалуйста, – прервала ее сестра, – не утомляй меня подробностями.
– Что? Нет, это чисто психологический, а не сексуальный вопрос. Если ко мне не вернется хотя бы легкое желание, то я отпущу Дома, – если он, разумеется, закинет удочку на сей счет. Нет, правда, раз уж у меня так круто пропало желание, раз уж мне чертовски не хочется, скажем так, заканчивать читать начатую книгу, если уж она реально осточертела, то я легко сорвусь с крючка… причем закончу наши отношения с чистой совестью, ведь я никогда ничего ему не обещала, и у него не будет даже повода винить меня в чем бы то ни было.
Чарли озадаченно взглянула на телефон. Может, международные переговоры затрудняют понимание? Удалось бы ей понять сестру лучше, если б они находились в одной стране? Она старалась отвязаться от воображаемой картины того, как Дом закидывает удочку.
– …нет, он вовсе не потерял своей привлекательности… правда, – продолжала Оливия. – Но… даже не знаю, наш роман тянется уже так давно…
Что тебе захотелось новизны, и ты для разнообразия закрутила второй роман.
– А Саймон не разочаровал тебя после свадьбы? – спросила Лив. – Не пошел ли вниз показатель лохматости его шевелюры? Наверное, пока слишком рано судить…
Чарли вздохнула. Выразительно и со вкусом.
– Слушай, у меня вправду нет желания обсуждать это и тем более шептаться в домике испанского смотрителя. Поясни-ка мне ситуацию расставания с Домом.
– Я не смогу бросить его.
– Кто там твой новый хахаль?
– Чар, я не смогу сама бросить Дома. Это может разбить ему сердце. Он даже не представляет такого, но это возможно. И если я брошу его ради этого… другого парня… нет, он не просил меня, на самом деле между нами нет ничего общего… скорее всего в сексуальном плане он мне тоже быстро надоест, верно? Пусть даже сейчас все совсем иначе. А в общем, я вполне могу оставаться с Домом и осторожно обманывать его, пока новая прихоть не надоест мне так же, как мои давние отношения. Нет, сам Дом меня не утомил… только секс. Что, к слову сказать, не так уж плохо.
Чарли даже не представляла, что тут можно сказать.
– Что ты думаешь? – встревожено спросила Оливия.
– Тебя это не касается.
– Мне обязательно надоест секс с этим Новым Любовником, вот только пройдет новизна ощущений… Неужели тебе так не кажется?
– Мне лично уже надоело говорить о нем, если это тебе поможет, – ответила Чарли.
«Новый Любовник!» Вероятно тощий, изможденный вегетарианством, болтливый журналист или напыщенный сочинитель, у которого Оливия брала интервью по заданию газеты.
– Это неизбежно, – фыркнув, заявила Лив.
Ее сестра услышала, как она прочистила нос.
– Таков закон природы, – философски продолжила Оливия. – Любая великая сексуальная страсть изживает себя, становясь утомительной и скучной… со вре-менем.
– Звучит обнадеживающе, – хмыкнула Чарли. – Кстати о времени, твое истекает.
– Погоди… я еще кое-что хотела сказать тебе, очень быстро. Саймон ведь не против, что я позвонила, верно?
– Он не знает, – ответила Чарли. – Ушел прогуляться.
– Неужели в одиночестве? – Возмущение Оливии во всей своей выразительности докатилось до Испании из Лондона. – Почему он не пригласил тебя с собой?
– Лив, в чем твой личный вопрос?
– Я просто спросила, не против ли Саймон, что я позвонила? Не думаю, что он против. А стала бы ты возражать, если б он совсем быстренько поговорил по телефону с… кем-то, ну с кем угодно? Из дома или… с работы?
Чарли с трудом проглотила рвавшийся из горла вопль.
– Подозреваю, что с Саймоном рвется поговорить Сэм? – уточнила она.
– Не сердись. Я не сообщила ему, где вы, но… может, Саймон сам звякнет ему? Подробности мне неизвестны, но там вроде бы кого-то убили.
– И что с того? С тем же успехом можно прервать медовый месяц почтальона, потому что кому-то взбрело в голову отправить посылку бабушке. Можешь передать от меня Сэму, что, используя тебя для передачи его сообщения, он проявил себя трусливым придурком.
– Не злись на Сэма… он чертовски тактичен. И он не просил меня ничего передавать… я уже сто лет не разговаривала с ним. Послушай, кого-то убили, насколько я поняла, и Саймон знает, кого именно. Или знал. В общем, мне толком ничего не объяснили.
Знакомый Саймона? Чарли мгновенно подумала об Элис Фэнкорт. «Только не ее, кого угодно, только не ее!» – мысленно взмолилась женщина. Она понятия не имела, вспоминал ли еще Саймон об Элис – эта тема, наряду со множеством других, была полностью запретной, – но она ничуть не сомневалась, как и в собственном имени, что если Элис убили, то одержимость Саймона ею вспыхнет с новой силой.
Чарли чувствовала, как ее мозг борется с одуряющим воздействием жары и красного вина. Что-то явно не согласовывалось. Что-то очевидное, если пошевелить мозгами.
– Если ты не разговаривала с Сэмом, то как же ты… – Она помедлила, будучи не в силах подобрать нейтральные слова, чтобы ответ не свалил ее с ног, как свинцовый шар.
Со многими ли мужчинами ее сестра успела пообщаться с пятницы?
– Скажи-ка мне, Лив, – произнесла Чарли как можно индифферентнее, – кто же тот новый любовник?
– Только не кипятись! – в ужасе произнесла Оливия.
– Крис Гиббс, не так ли?
– Чарли, все произошло случайно. Я совершенно не собиралась…
– Кончай с этим.
– О боже, не говори так! Ты не представляешь, как…
– Кончай с этим. Это не совет, черт побери, это приказ. Трахнутая идиотка!
Чарли бросила телефон на столик и, выбежав в жаркую ночную тьму, столкнулась с Доминго. Она начисто забыла о нем. И скоро опять забудет, но ей никогда не удастся забыть его садовый домик, его телефон и плетеную корзину его кресла с красно-синим клетчатым пледом. Отныне, подумав о предательстве, она неизменно будет вспоминать всю эту обстановочку. А о предательстве ей приходилось думать частенько.
